Игрушки дома Баллантайн. Анна Семироль

не понимают, как мы выжили вместе. Дорогое Пальто сказал, что куклы не могут ослушаться приказа.

      – Ну а ты ему что? – округляет глаза Фанни.

      – Я сказала, что Брендон – не кукла, – шепчет Элизабет и поникает.

      Фанни обнимает ее за плечи и прижимает к себе. «Бедная моя девочка! Кожа да кости», – думает она с волнением.

      – Все позади, милая. Твой корабль отправляется через несколько дней.

      – Я не поплыву, Фанни.

      – Вот уж глупости! Придется тебя связать, завернуть в ковер и вручить моему дружку на корабле!

      – Не смешно. Я должна вернуть Брендона.

      Фанни вздыхает. Опять она за свое…

      – Послушай, милая. Я вчера тебе это говорила, скажу и сегодня. Мальчик сделал все, чтобы ты выжила. И ему бы сейчас очень не понравился твой настрой. Успокойся же. Тут ничем не поможешь.

      Элизабет встает, поправляет на себе длинную мешковатую рубаху. Смотрит на Фанни сверху вниз.

      – Теперь послушай ты. Если за кем и спускаться в ад, так только за тем, кто однажды тебя оттуда вытащил.

      – Какие громкие речи! – перебивает Фанни. – Девочка, тебя ветром снесет, куда ты собралась?

      Элизабет медленно идет к окну. Долго смотрит в небо, возвращается обратно. Садится на койку, тяжело дыша, тянется к чашке с водой.

      – Тошнит, – морщится она. – Ничего. Я себя пересилю. Фанни, я прошу у тебя помощи. Но если ты откажешь, я сделаю все сама. Я знаю, где Брендон, но он жив. Пока еще жив. И я без него не уеду.

      Девушка вытаскивает из-под подушки ранец. Гладит его, будто живое существо, протягивает Фанни.

      – Здесь деньги. Возьми столько, сколько нужно отдать на корабле за меня и… и еще столько же. Остальное пока спрячь. Оно мне понадобится очень скоро. Теперь слушай. Мне нужна одежда и обувь. Пышная, очень пышная длинная юбка. Как у леди. Блуза. Красивый короткий жакет. Мужские бриджи. И подвязки для чулок. Три пары.

      – Дорогуша, а ты не лопнешь? – возмущается пампушка.

      Элизабет бросает на нее испепеляющий взгляд и молчит.

      – Юная леди, вам бы воспитание, соизмеримое с вашей наглостью! – нарочито кипятится Фанни, а потом не выдерживает и улыбается: – Сделаю, милая. Только ты обещай, что начнешь нормально есть.

      – Обещаю, – вздыхает Элизабет.

      – Вот и умничка! – Фанни нежно щиплет ее за щеку. – Пойду отвоевывать тебя у эскулапов.

      Фанни кладет на одеяло бумажный пакет, из которого вкусно пахнет сдобой, и уходит, гордо лавируя между больными. Элизабет раскрывает пакет, отщипывает кусок булки и отправляет в рот. Морщится, борясь с тошнотой, но ест.

      «Я должна набраться сил. Если я не буду сильна, я не дойду к тебе. Я обязана дойти», – думает она.

      Правая рука ныряет под подушку и вынимает музыкальную шкатулку с корявой гравировкой на крышке. Элизабет доедает булку, прижимает шкатулку к груди двумя руками и бредет к выходу в общий коридор.

      – Мисс, куда вы? – окликает ее сестра милосердия.

      – Я посижу в саду. Если меня будут искать, я вон туда, на скамейку.

      Босая,