Не говори «Бонжур» в Париже. Ирина Романова

ресторана.

      – Этот? – я киваю на высокого мужчину, стоявшего за барной стойкой.

      – Нет, это – его сын.

      Тут я цепляюсь уже к сыну.

      – Это вашего отца музыка?

      – Нет, это – «some american stuff». Могу поставить отцовскую, если хотите.

      – Хочу.

      Он «сменил пластинку», запел отец. Хрипловатый голос, спокойные ритмы… Что-то вроде городского кантри а ля Пит Сигер, только на итальянском языке. Мы слушали музыку, потягивали красное вино, нам было хорошо. Большинство посетителей вскоре ушли, остались только мы, молодая пара из Бостона – оба в Гарвардском университете работают, молодой человек из Канады и азиатская девушка из Австралии. Они познакомились недавно в каком-то путешествии и сейчас живут вместе. Имен не помню, хотя все мы представились друг другу. А хозяина зовут Рафаэлем.

      Рафаэль взял гитару, начал что-то наигрывать. Репертуар был отцовский. Он рассказал, что многие слова из песен можно встретить только здесь, в Чинкве-Терре. Их становится все меньше в употреблении, отец попытался их как бы законсервировать в музыке.

      Чудак он был, его отец. Артист, поэт, певец, патриот, социалист… Его хорошо знали, но, к счастью, не принимали всерьез и не преследовали за убеждения. Когда в Чинкве-Терре открыли национальный парк, отец, его звали Пива, развернул целую кампанию против туризма в этих краях. Говорил, что для их заповедной земли туристы – зло. Что раньше крестьяне работали на виноградниках, ловили рыбу, а сейчас достаточно сдать свое жилье туристам и все – можно ничего не делать. Молодежь, получившая дома в наследство, продает их и уезжает из Чинкве-Терре, предпочитая жить в больших городах, где есть работа.

      В общем, мы – зло. Мусорим в горах и кидаем пластик в море. Может так оно и есть, но лично я никакого мусора в горах не видела и сама его не кидала. Лишь один раз ночью пьяная в дрезину англичанка пила на ступеньках бара в нашей деревне коктейль и не убрала за собой пластиковый стаканчик. И море там – идеально чистое!

      Все равно было здорово, и плач по ушедшим временам не раздражал. К тому же, Рафаэль травил и вполне забавные байки. Например, рассказал, что когда его дед умер, отец написал в его память веселую песню. Дед был рыбаком и ловил осьминогов. Так вот, песня была написана от лица этих осьминогов. Они устроили вечеринку в море и радостно смеялись, услышав о трагической кончине деда.

      Еще говорил, что хозяева этого края были настоящие мафиози. Если кому-то нужно было переплыть на лодке из одной деревни в другую, он должен был договариваться с полицейскими, чтобы те не прибили его по незнанию. При этом неважно, с какой целью он плыл – в гости или на рыбалку. Лет через пять всех полицейских вместе с чинкве-террской администрацией посадили.

      Габриэль пел целый час, считая перерывы на разговоры, потом отложил гитару и пустил бутылку ледяного лимончелло по кругу. Совершенно согревшись, мы пошли домой. Отопление по-прежнему не работало, радиаторы не справлялись с ветром, дующим из окна. Не