Семнадцать мгновений весны. Юлиан Семенов

фюрера. Не идее фюрера, а именно его практике. Шпеер – это молчаливое могущество. Та группа индустрии, которая сейчас создана и которая занимается планами послевоенного возрождения Германии, – это мозг, сердце и руки будущего. Я знаю, чем сейчас заняты наши промышленники, сплотившиеся вокруг Шпеера. Они заняты двумя проблемами: как выжать максимум прибыли и как эти прибыли перевести в западные банки.

      Выслушав эти доводы Шелленберга, Гиммлер впервые задумался о том, что ключ к тайне, которую нес в себе Шпеер, он сможет найти, завладев архивом Бормана, ибо если связи промышленников с нейтралами и с Америкой использует не он, Гиммлер, то наверняка их мог использовать Борман.

18.2.1945 (11 часов 46 минут)

      Шелленберг увидел Штирлица в приемной рейхсфюрера.

      – Вы – следующий, – сказал Штирлицу дежурный адъютант, пропуская к Гиммлеру начальника хозяйственного управления СС генерала Поля, – я думаю, обергруппенфюрер ненадолго: у него локальные вопросы.

      – Здравствуйте, Штирлиц, – сказал Шелленберг. – Я ищу вас.

      – Добрый день, – ответил Штирлиц, – что вы такой серый? Устали?

      – Заметно?

      – Очень.

      – Пойдемте ко мне, вы нужны мне сейчас.

      – Я вчера просил приема у рейхсфюрера.

      – Что за вопрос?

      – Личный.

      – Вы придете через час-полтора, – сказал Шелленберг, – попросите перенести прием, рейхсфюрер будет здесь до конца дня.

      – Хорошо, – проворчал Штирлиц, – только боюсь, это неудобно.

      – Я забираю фон Штирлица, – сказал дежурному адъютанту Шелленберг, – перенесите, пожалуйста, прием на вечер.

      – Есть, бригаденфюрер!

      Шелленберг взял Штирлица под руку и, выходя из кабинета, весело шепнул:

      – Каков голос, а? Он рапортует, словно актер оперетты, голосом из живота и с явным желанием понравиться.

      – Я всегда жалею адъютантов, – сказал Штирлиц, – им постоянно нужно сохранять многозначительность: иначе люди поймут их ненужность.

      – Вы не правы. Адъютант очень нужен. Он вроде красивой охотничьей собаки: и поговорить можно между делом, и, если хорош экстерьер, другие охотники будут завидовать.

      – Я, правда, знал одного адъютанта, – продолжал Штирлиц, пока они шли по коридорам, – который выполнял роль импрессарио: он всем рассказывал о гениальности своего хозяина. В конце концов ему устроили автомобильную катастрофу: слишком уж был певуч, раздражало…

      Шелленберг засмеялся:

      – Выдумали или правда?

      – Конечно, выдумал…

      Около выхода на центральную лестницу им повстречался Мюллер.

      – Хайль Гитлер, друзья! – сказал он.

      – Хайль Гитлер, дружище, – ответил Шелленберг.

      – Хайль, – ответил Штирлиц, не поднимая руки.

      – Рад видеть вас, чертей, – сказал Мюллер, – снова затеваете какое-нибудь очередное коварство?

      – Затеваем, – ответил Шелленберг, – почему ж нет?

      – С