Леший. Леонид Кириллович Иванов

злоумышленники подстрелили лосиху.

      А это значит, что ему надо пойти и разобраться. Просто сказать «пойти»! До Новосела почти полсотни вёрст лесом да болотами топать.

      Но делать нечего, поутру нацепил патронташ, вскинул на плечо ружьё и – вперед. Вечером уже был в Новоселе, устроился у знакомых на ночлег, заодно порасспрашивал про местных охотников, хотя и так уже догадывался, что лосиху мог завалить только Венька Калиничев. Спозаранку прямо к нему и отправился.

      Венька не отпирался. Да, завалил сохатого, честно на всех поделили, но какая сволота после того, как мясо съела, в район написала, оставалось только догадываться. Но и тут тайны никакой не было. Сподобиться на это мог только Лёва Веркин. Едрит его мать!

      Егерь тут же в Новоселе составил акт, что, согласно опросу местного населения, случай браконьерства не подтверждается, но будто бы некоторые видели, как однажды Лев Степанович Веркин на рассвете шёл из леса с ружьём и тяжёлым рюкзаком. Для проверки сигнала надо привлечь участкового, потому что только его полномочия позволяют провести досмотр на предмет наличия незаконно добытого мяса. С почты отослал конверт своему начальству и отправился домой.

      Но пока занимался тяжёлой для него писаниной, время подошло к обеду, а значит, полста километров до дома уже не одолеть. И решил Анемподист заночевать в той самой лесной избушке.

      Она была все такой же, как семь лет назад. Разве что мох на крыше стал зеленее да гуще. Было уже почти совсем темно. Егерь открыл дверь, изнутри пахнуло затхлой сыростью давно не обжитого жилья. Затопил печку, вскипятил чаю из разных бодрящих трав, которые знал ещё от бабушки. После чая развалился на лавке в жаркой избушке и тут же заснул глубоким сном. И опять то ли во сне, то ли наяву, но услышал Анемподист голос того самого бородатого старика: «Приходи за невестой через неделю».

      Вернулся Леший домой к обеду и ещё издали услышал громкие причитания. Доносились они из их дома, и сразу понял парень, что произошло страшное. Соседи опосля рассказали, что ещё с вечера во дворе ближайшего к ним дома истошно завыли собаки. Вскоре к ним подбежали ещё две, уселись у изгороди и жутко, выворачивая нутро у всех слышавших, заголосили уже вчетвером. Мужики подошли к одиноко стоящему дому, покричали-покричали, никто не отозвался, зашли в сени и наткнулись на лежавшую ничком Настёну. Смерть настигла её на пороге с почти полным молока подойником в руках.

      После смерти матери, оставшись совсем один, Леший затосковал и от тоски этой беспросветной уходил в лес, оставляя скотину на соседок.

      Через неделю ноги сами занесли его к избушке. Он распахнул дверь и шарахнулся назад. На лавке прямо перед входом кто-то лежал. Живой или мёртвый, сразу было не разобрать.

      В полумраке Леший успел только заметить, что это был кто-то в куче драного тряпья. Какое-то время в оцепенении егерь стоял, как вкопанный, потом сделал шаг, второй, присмотрелся. На лавке лежала женщина с растрепанными волосами в донельзя рваной одежке. Леший