Леший. Леонид Кириллович Иванов

за которым не ухаживать. Да и на табличке на кресте написано было, что это муж её покоится под аккуратным земляным холмиком.

      Пока пели свою любимую, самовар шуметь снова перестал, а только время от времени попискивал ещё теплившимися в трубе угольками.

      – Я у ворот стояла, когда он проежжал, Миня в толпе народа он взглядом отыскал. Миня в толпе наро-о-ода он взгля-адом отыскал. Увидел мои слё-о-озы, главу на грудь склонил, Он по-онял – моё се-ердце навеки он сгубил.

      – Ой, девки, што-то мы совсем раскисли, – заговорила Ефросинья. – А давайте для веселья ишо по стаканчику.

      – Нет-нет, – запротестовала Аннушка. – У миня ишо коза не доена. Обряжаться надо.

      – Дак эть выливать жалко, а так всё одно прокиснет.

      – Вон Лёльке налей, она ишо не пила и сидит трезвёхонька.

      – Нет, девки, я и с ягод-то совсем хмельная сижу. Ишо маленько посижу, да пора и домой собираться. Вон уж солнце-то как низко опустилось. Скоро и темнать начнёт. Как потом через поле идти?

      – Гледи, ишо сначильничает кто в сумерках-то, – хохотнула Аннушка, и товарки во весь голос рассмеялись.

      – Да уж нас типерь снасильничают…

      – Не забеременеть бы тольки…

      Подружки вдоволь посмеялись, допили уже почти остывший чай и стали суетливо собираться по домам.

      – Давай, Фросенька, помогу со стола убрать, – предложила Аннушка.

      – Да иди уж, помошница. Што я, сама три чашки не помою?

      – Ну дак и пойдём в одну дверь, – предложила Лёлька. – Спасибо тибе, Фросинька за угощение, за пироги. И ты, Аннушка, детушкам-то будешь отписывать, дак от миня поклон передавай. Скажи, помнит баба Лёля, завсегда за сына родного привечала. Они с Коленькой-то до армии ой как дружили.

      Здоровья им крепкого. А коли надумают приехать, дак я всегда буду рада, ежели в гости зайдут.

      И разошлись бабы по домам.

      Каждая – к своему одиночеству.

      Глава 9. За сеном

      Колёса мулили, гремя намотанными цепями, но трактор с места не двигался. Фёдор врубил блокиратор, но и от него толку не было. Фёдор сдавал назад, упирался прицепом в огромный стог, который за что-то невидимое зацепился на самом берегу, на всём газу дёргал вперёд, но короткий трос не позволял разогнаться и тут же резким рывком останавливал машину. Движок натужно ревел, но всё было без толку.

      Поди, уже в десятый, а то и больше раз Фёдор вылез из кабины, снова обошёл вокруг стога, который словно врос землю, будто стожар пустил корни у самой кромки воды. Ещё в самом начале мужик пытался его дёргать то в одну сторону, то в другую, но тот нисколько не подавался.

      Матерясь так зло и отборно, что заходящее солнце стыдливо прикрылось тучей, Фёдор опять сдал назад и сделал очередной рывок, но и эта попытка закончилась так же плачевно, как все предыдущие. Тракторист от злобы и бессилия колотил обоими кулаками по безвинному рулю и изо всех сил давил на педаль.

      Оба задних колеса с крупными протекторами легко крутились на