ПОСТ. Дмитрий Глуховский

старший выпал из окна, учительница проморгала. Нет, спасибо. Лучше куры. За дохлых кур не спросят.

      Лучше безмозглые идиотские вонючие куры.

      Мишель трет руки вафельным полотенцем, трет с ненавистью. Потом подходит к окну – сумерки наползают на город от леса. Она приоткрывает окно – хотя бы в кухне проветрить. Слушает дурацкий гомон двора – такой же назойливый, как гомон птичника. И вдруг видит за стеной, в просвете между корпусами – какой-то проблеск.

      Луч.

      Он бьет от железной дороги, с запада – оттуда, где идет ветка до Москвы. Кто-то едет сюда, на Пост. Мишель поворачивает ухо по ветру, и ветер обрывками, сгустками доносит до нее песню – мужские голоса, сбитые в хор, поют что-то бравое.

      Из Москвы приезжают обычно смурные мужики в засаленных спецовках. Везут положенное гарнизону Поста довольствие – банки с тушенкой, пакеты с крупами. Мужики одни и те же: один в оспинах, другой брюхатый такой бородач, третий какой-то мутный головорез с ними ездит, для охраны. И все трое знакомы с Мишелью, конечно. Знают ее заказ – если хоть что-то услышат о ее родных в Москве, сразу ей доложить.

      Правда, этих троих уже несколько месяцев тут не было – перебои с поставками; так что уже и по их оспяным рожам Мишель скучала, ждала, как письма от дорогого человека.

      Но это не они.

      Сноп света все ближе, и все громче песня. Подъезжают!

      Дворовые собаки заходятся в лае. Бегут охранники, поправляя на бегу автоматы.

      Выходит из подъезда, расправляя плечи и выкатывая вперед пузо, Полкан.

      Ворота со скрежетом отворяются – и по специально положенным рельсам на Пост вкатывается сначала одна, потом другая, а потом и третья дрезина.

      У Мишель из ее окна второго этажа лучший вид на эту сцену: и Полкан, и приезжие у нее как на ладони.

      Тут одни мужчины, все молодые, все затянутые в зеленую форму с погонами. За спинами стволы, на головах фуражки с красными околышами. Потягиваются, смеются. С головной дрезины спрыгивает первым, наверное, старший отряда.

      Мишель потихоньку приоткрывает оконную створку – чтоб все расслышать.

      Старший отдает честь подошедшему Полкану. Рапортует:

      – Кригов Александр Евгеньич, Государя императора Московского казачьего войска сотник!

      Полкан важно отзывается:

      – Полковник Пирогов, Сергей Петрович.

      Сотник Кригов энергично жмет Полкану его пухлую пятерню, снимает фуражку – виски выбриты, а выше соломенные волосы копной – и короткая борода тоже из соломы. Улыбка белая, глаза… Какие у него глаза?

      Полкан ехидно уточняет:

      – Сотник ведь навроде нашего лейтенанта, а, Александр Евгеньевич?

      – Нашего – это какого?

      – Ну… Я в полиции звания получал.

      – А… В полиции.

      Он усмехается, дальше спорить не собираясь.

      Сотник. А Мишель про себя решила уже называть его атаманом.

      И тут этот атаман берет и сразу, не ища даже, откуда на него так пристально смотрят, а будто все уже зная, поднимает эти самые глаза – стальные – и