Русский характер. Татьяна Хамаганова

родила?», причем в муках, усекаешь?

      – А по мне, так пусть все идет, как идет. Чтоб спокойно засыпать под ворчание женки и просыпаться с удовольствием у нее под мышкой.

      – Э, не-е-ет! Это философия обывателя с умственными способностями ниже колена. Надо жить высокими идеями, хотя бы в башке. Это, знаешь ли, возвышает тебя самого в твоих же глазах. Эдак вытаскиваешь из глубины подсознания сияющую мечту о невиданном и неслыханном, лежишь, смакуешь, и ощущение, будто сам там побывал. Очень уважаю подобные моменты в своей судьбе… неказистой.

      – Что же будет, если все ляжем и начнем мечтать? От голода животы распухнут, – не согласился Михаил.

      – Я прожил довольно долгую жизть и скажу тебе, что каким-нибудь образом желудок был всегда в порядке: сыт и даже слегка пьян. Не трудясь! Во как! А что с того, что ты каженный день копошишься в своем, мягко выражаясь, муравейнике, по кусочку, по глоточку что-то тащишь в нору, иногда рожаешь детей, а она в своих основных проявлениях мчится мимо, как карт на гоночной трассе. То есть параллельно идет. Ты – своей дорогой, а она – рядом, яркая, возбуждающая, головокружительная, но рядом! Усекаешь, тебя там нет? Вот где горчинка с перчинкой в биографии!

      – Не дотумкал чего-то я. Кто рядом несется? Гоночная машина, что ли? А на хрена она мне? Окромя скорости, чего хорошего в ей? Ни дров, ни навоза, ни жены не свозишь никуда, да и посадка низкая. То ли дело моя! Сяду за руль – душа поет. Не гляди, что кузовок небольшой. Смекаешь, и поленницу дров могу накидать, и десятки мешков картошки сложить, что ты! Ладная машина, каждый раз радуюсь, что тогда рискнул потратиться на нее.

      – Михаэл, твое непонимание высокого вызывает недоумение и даже негодование, – глянул с сожалением на него Володька, – хотя, вообче-то, у тебя шибко простое, открытое лицо, не подпорченное интеллектом. Твое сознание малость сужено сомнительной пропагандой социалистических идей типа: «Кто не работает, тот не жрет» или, там, «Без пруда не выловишь и рыбку из него».

      – А как же! Ты хотел, не нагнувшись, рыбку поймать? Не старайся, не получится. До ветру и то, не нагнувшись, не сходишь. Я так понимаю, чтобы жить хорошо, надо работать. Деньги из одного кармана в другой сами по себе не перекочуют, чуешь?

      – Не возражаю, твой «хондец» молодец!

      – Какой хондец? – не понял Миха.

      – Грузовичок твой японской породы по кличке «хонда»!

      – А-а-а… ну!

      Володька, отпустив порцию витиеватых мыслей, заскучал. Михаил хоть и неплохой мужик, но ему до разговора о высоких материях как до Луны.

      – Ладно, пойду я, – сказал он. – Тоскливо чегой-то мне. Скушно…

      А назавтра Володька помер. Лег спать и не проснулся. Односельчане будто даже и не удивились. Что с Володьки возьмешь, выпендреж ни к чему хорошему не приводит, но постарались устроить всем миром достойные похороны. Даже пригласили из соседнего села батюшку для отпевания. Поминки богатые устроили. Хорошие слова говорили, хотя с трудом верилось, что Володька на самом деле умер. Всем казалось, что завтра он опять будет всех доставать своей нескончаемой