Оборотень по наследству. Наталья Солнцева

а я за вас отвечаю. Надо держаться вместе. Если что… я стреляю.

      – Думаешь, Мишаню волки загрызли?

      – Отставить разговорчики! – рассердился старший, который в прошлом был военным. – Без паники! Пока ничего непонятно.

      – Ага, типа непонятно, блин, – облизнул пересохшие губы ворчун. – Если он орал и замолк, значит… типа кранты ему.

      – Твою мать! – не выдержал Назар, дергая его за рукав. – Заткнись, а?! Набрали ссыкунов!..

      Продираться сквозь колючий шиповник и заросли бузины было тяжело. Заброшенная деревня оказалась злой мачехой для непрошеных гостей. Она их сюда не звала, не ждала и не собиралась им помогать. Наоборот.

      – Черт! – ворчун отступился и подвернул ногу. – А-аа! Блин… Жесть просто!

      Назар молча шагал, стараясь не отставать от старшего. Ворчун хромал, но не жаловался на боль. Приятель Мишани тяжело дышал ему в затылок, и это было хорошо. Ворчун тихо радовался, что его тыл надежно прикрыт.

      До соседней избы добрались без потерь. Входная дверь поскрипывала, болтаясь на ржавых петлях. Черные пустые окна были крест накрест заколочены прогнившими досками. Деревянный порог развалился.

      В гнетущей тишине раздался заунывный крик ночной птицы. Кладоискателей вдруг пробрала жуть.

      – Я внутрь не пойду… – дрожащим голосом проговорил ворчун. – Хоть режьте. Там… там… покойник! Чувствуете запах?.. Это… кровь…

      – Дать бы тебе по зубам как следует, – процедил Назар.

      – Мишаня жив! – возмутился приятель пропавшего. – Че вы его хороните раньше времени! Он по нужде пошел и заблудился.

      – Тихо! – положил конец препирательствам старший. – Стойте здесь. Я сам взгляну, что это за избушка на курьих ножках…

      Он сделал шаг вперед, держа в одной руке обрез, а в другой – фонарь. Запах и в самом деле был неприятный, тошнотворный. Луч света упал на обломки крыльца: сквозь провалившиеся ступеньки проросла бузина. Старший осторожно ступил на порог и скрылся в избе. Старая пятистенка дышала на ладан. Часть крыши обвалилась, в бывшей горнице росли молодые березки.

      Оглушительный грохот заставил мужчину вскинуть обрез и выстрелить. Вылетевшая пуля впилась в сруб и застряла в нем.

      – Эй, что там? – крикнул со двора Назар. – Помощь нужна?

      – Всем стоять на месте! – отозвался старший, в панике водя фонарем и осматриваясь.

      Он не сразу сообразил, что споткнулся о ржавое жестяное ведро, которое и произвело испугавший его звук.

      – Ф-ффу-уу… – с облегчением выдохнул он, продолжая освещать фонарем черные стены, печь, березовую поросль и замусоренный пол.

      Ничего. Мужчина медленно, держа оружие наготове, заглянул за перегородку. В нос ударила ужасная вонь. Луч фонаря упал на кусок окровавленного мяса. Старший не поверил своим глазам и наклонился. Это была… оторванная человеческая рука!.. Вторая валялась неподалеку… У него зубы свело от страха и отвращения. Горло перехватила судорога. Даже выругаться не смог.

      Отделенная от туловища окровавленная голова лежала чуть дальше, в углу, рядом с рассохшимся деревянным