Роксолана. Королева Османской империи (сборник). Николай Лазорский

в воду, на сверкающие отблески. Неужели все кончено? Но какая-то сила прижимает ее к палубе, не дает и шагу ступить. Ой, не хочется умирать! Но не хочется и плыть за море – оттуда уже не вернешься в Украину. Лучше умереть…

      Но не одна она плывет. И там, в проклятой Турции, много украинцев. Отверженных, забытых, несчастных. А может, ей удастся чем-то помочь им, может, и отомстит за смерть родного отца и матери? А может, этот проклятый паша сделает ее своей женой или служанкой, и она убежит с казаками домой?

      Настя отходит от борта галеры.

      А снизу, из-под палубы, где сидят галерники, доносится песня. Тихая, печальная, и Насте удается расслышать некоторые слова:

      Бедная наша, бедная наша головушка, что чужая сторонушка…

      Девушка осторожно, чтобы не разбудить стражу и своего слугу-негра, спускается к галерникам, но они замолкают.

      Голые по пояс. На ногах кандалы. Одни гребут, другие лежат тут же на скамьях – спят после тяжелой каторжной работы.

      – Вы с Украины? – тихо спрашивает Настя.

      – Слышь, Семен? Она по-нашему говорит.

      – С Украины, дочка.

      – И ты, ты тоже с Украины?

      – Что, доченька? Жива ли еще она, наша матушка?

      – А звезды светят?

      – И давно ты оттуда?

      Те, что спали, просыпаются, они с жадностью смотрят на нее, ждут.

      – Третья неделя, как я с Украины.

      – Третья неделя… а мы… – Длинные весла падают в воду все медленнее и медленнее.

      – Братья! Это же будто бы вчера она там была… И откуда ты?

      – С Рогатина.

      – А мы из Черкасс… Из Сечи… Из Полтавы… Миргорода.

      – Рогатин… Далеко забрались бусурманы.

      – Во время Троицы налетели, – рассказывает Настя.

      – Изверги, осквернили Зеленое воскресенье. А кто сейчас гетман?

      – Ружинский… Разбили в прошлом и позапрошлом году Мелик-Гирея… Мой отец участвовал в походах.

      – Да, да… Евстафий, значит, гетман, пусть будет здоров!

      – Мало он по морю гуляет…

      – Не обленился…

      – Забыл о нас… Уже семнадцать лет прикованы…

      «Семнадцать лет, – шепчет Настя. – Это еще на свете меня не было».

      – Вот какие девчата в Украине подрастают!

      – Только кому эта красота достанется? Хану в гарем?

      – Не все же хану, останется и для Украины. Видишь, как красиво говорит.

      – Спасибо, доченька, что обратилась к нам. Расскажи еще что-нибудь об Украине.

      Галерники перестали грести, и корабль остановился. Тут же свистнула плеть, послышалась гортанная ругань часового, зашумели надзиратели, и невольники взялись за весла.

      – Иди, дочка, спасибо тебе, услышали живое слово с Украины, и уже полегчало.

      Заскрипели уключины, опять слышен плеск волны за бортом. Настя поднялась наверх, в свой угол.

      Когда утром Настя проснулась, корабль стоял. В окошке она увидела сверкающий на солнце город – высокие белые минареты, роскошные дворцы, низкие здания.

      Чужой