Соседи и родня Оттавии Малевольти. Галина Ивановна Губайдуллина

последствий, её всемогущий папочка может упрятать и на каторгу, как вдруг дверь открылась и на пороге замер старик Остин.

      –Как это понимать?– рявкнул хозяин дома.

      –Норман просит моей руки,– скороговоркой ответила за друга Наяда.

      –Что не делается – всё к лучшему,– пробурчал Сэндлер, не то, успокаивая тестя-патрона, не то себя.

      –А, что, действительно: благодать,– оживился Филдинг,– Джозефа не обидит родная тётка, и Норману с малышом незачем будет покидать наш дом. Да и ты, наконец, выйдешь замуж.

      И глава семьи поочерёдно обнял обоих. Дочь плакала от счастья.

      Сэндлер смиренно думал: «Да, так будет лучше. Мы по-прежнему сможем приглашать супругов Боу на все праздники и торжества. Какая разница женат я или нет, ведь Оттавия тоже не свободна».

      Отец приобнял любимицу, вывел её из комнаты.

      Он рассказывал ей:

      –Когда ты родилась, уже была очень красива, и я сказал, что такими совершенными бывают только феи, потому мы назвали тебя нимфой – Наяда.

      –Папа, меня удручает тот факт, что все считают меня занудой.

      –Будь веселее, научись шутить. И пусть твои шутки будут не колкой издёвкой, а подбадривающей поддержкой.

      –Я попробую измениться…мне надоело быть одной, без подруг, все избегают меня.

      –Но я заметил, как к тебе набивается в подружки Беула Спенсер. Она умная, опытная женщина, она многому научит тебя и даст совет.

      Они поделились радостью с матерью.

      С высокомерием и с непроницательным видом Джобет выслушала их, и заявила:

      –Поздравляю, ты добилась своего.

      –Ты знала, что Наяда любит Нормана?– удивился Остин.

      Девушка присела в почтительном реверансе перед матерью и удалилась к себе.

      –Создаётся впечатление, что Наяда причастна к гибели своей сестры,– жёстко намекнула Джобет.

      –Вы клевещете на собственную дочь!

      –Почему Сэндлер и Наяда вернулись вместе? От обоих несло спиртным, будто они в нём искупались!

      –Замолчите! Норман облил Наяду для согрева, а сам выпил, чтоб заглушить горе.

      –Вы всему находите оправдания.

      Судья, еле сдерживаясь от злобы, предупредил:

      –Если Вы ещё раз скажите подобное – я ударю Вас!

      Оттавия поправляла цветы на шляпках, когда в магазин вошёл Освальд Боу. Жена безмолвно вопрошающе воззрилась на него.

      –Мой зять Теодор Торнтон внезапно скончался от резей в животе.

      –Чем я могу помочь?

      –Виндэлия сильно убивается, побудь с ней, пока я отлучусь по делам.

      –Хорошо, я оставлю магазин на продавцов.

      Когда Отта вошла в комнату для гостей, падчерица, что старше мачехи на десять лет, билась в истерике, катаясь по полу. Её дорогие платья нещадно мялись. Вокруг неё бегали служанки, кто с нюхательной солью, кто с водой. Оттавия растерялась.

      –Виндэлия Торнтон, Вы же дворянка! Не подобает так переживать на глазах у всех!– грубо напомнил дочери правила приличия Боу.

      Ответом ему были безудержные