Дурная кровь. Роберт Гэлбрейт

сохранялась ничтожно малая вероятность, что она еще не спит, а у него был благовидный предлог для отправки сообщения: с недавних пор у них работал по договору некий Сол Моррис, которому не были возмещены накладные расходы за истекший месяц, а Страйк не оставил на этот счет никаких указаний. Если написать про Морриса, то появится шанс, что Робин перезвонит – захочет справиться о самочувствии Джоан.

      – Извините, пожалуйста… – раздался у него из-за спины нервозный женский голос.

      Даже не повернув головы, Страйк уже понял: это темноволосая мадам, которую он приметил в пабе.

      У нее был говор, характерный для уроженки Центральных графств, а в интонации соединилась точно выверенная смесь смущения и восторженности, которую он нередко слышал в речи желающих побеседовать о его детективных победах.

      – Да? – отозвался он, разворачиваясь лицом к незнакомке.

      Она пришла все с той же блондинкой-подругой; Страйк, впрочем, допускал, что их связывают более чем дружеские отношения. Между ними чувствовались узы какой-то близости. Обе выглядели лет на сорок. Обе были в джинсах и рубашках; блондинку отличала та легкая обветренность и поджарость, какая дается регулярными горными походами или велосипедными прогулками. Кто-то, возможно, назвал бы ее внешность «мужественной», имея в виду отсутствие косметики. Высокие скулы, очки и стянутые в конский хвост волосы – все это добавляло ей суровости.

      Брюнетка выглядела более субтильной. На продолговатом лице выделялись большие светло-серые глаза. В ней, как в средневековой мученице, чувствовалось какое-то напряжение, граничившее с фанатизмом.

      – Вы, случайно, не… вы Корморан Страйк? – спросила женщина.

      – Он самый, – без эмоций ответил он.

      – Надо же, – выдохнула она с нервным жестом одной руки. – Это так… это так странно… Вам, наверное, не хочется… простите мою назойливость, понимаю, вы на отдыхе… – у нее вырвался нервный смешок, – но… меня, кстати, зовут Анной… и я хотела спросить… – она сделала глубокий вдох, – хотела спросить, нельзя ли побеседовать с вами насчет моей матери.

      Страйк молчал.

      – Она исчезла, – начала рассказывать Анна. – Звали ее Марго Бамборо. Работала врачом общей практики. Однажды вечером закончила прием больных, вышла на улицу – и с тех пор никто ее не видел.

      – Вы заявили в полицию? – спросил Страйк.

      На лице Анны мелькнула непонятная усмешка.

      – А как же… полиция была в курсе, делу дали ход. Но никаких следов не нашли. А исчезла она, – закончила Анна, – в семьдесят четвертом году.

      Темная вода лизала каменную кладку, и Страйку почудилось, что нерпа фыркает своим влажным носом. Мимо, пошатываясь, к паромному терминалу прошли трое юнцов. У Страйка в голове мелькнуло: неужели они не знают, что последний паром отчалил в шесть вечера?

      – Понимаете, совсем недавно, – зачастила женщина, – буквально на той неделе… я побывала у экстрасенса.

      Капец,