Дурная кровь. Роберт Гэлбрейт

шагнули под дождем на неправильной формы островок безопасности.

      Через пару секунд до него дошло, что Робин отстала, и он вернулся на несколько шагов назад, чтобы поравняться с ней у приоратской церкви Святого Иоанна, трогательного симметричного здания, сложенного из кирпича, с высокими окнами и двумя белокаменными колоннами по бокам от входа.

      – Вспоминаешь, что «покоится она в священном месте»? – спросил Страйк и закурил, невзирая на дождь. Сигарету приходилось закрывать ладонью, чтобы не погасла.

      – Нет, – отрезала Робин с некоторым вызовом, но потом добавила: – Ну, пожалуй, отчасти. Посмотри-ка вот сюда…

      Страйк последовал за ней через открытые ворота в небольшой общедоступный сад при колумбарии, полностью засаженный (как прочла Робин на дощечке с внутренней стороны ограды) лекарственными травами, включая те, которыми еще в Средние века пользовали недужных в больницах монашеского ордена иоаннитов. К задней стене крепилась фигура Христа в окружении тельца, льва, орла и ангела – символов четырех евангелистов. Под струями дождя мягко подрагивали папоротники и ветви. Робин осматривала укромный садик, и Страйк, шагавший позади, сказал:

      – Думаю, мы можем согласиться в одном: если бы ее тайно захоронили здесь, то кто-нибудь из священнослужителей наверняка заметил бы взрыхленную землю.

      – Это понятно, – сказала Робин. – Я просто хочу посмотреть. – А когда они вернулись на тротуар, добавила: – Обрати внимание: в этом районе повсюду изображения мальтийского креста. Даже на арке, под которой мы проходили.

      – Это крест ордена госпитальеров. Иначе – ордена Святого Иоанна. Отсюда пошли названия здешних улиц и эмблема лазарета Святого Иоанна; главное управление ордена располагается на Сент-Джонс-лейн. Если та ясновидящая погуглила район, где пропала Марго, она не могла оставить без внимания множественные связи Кларкенуэлла с орденом иоаннитов. Готов поспорить: именно здесь она и разжилась идеей насчет упокоения в «священном месте». Но сделай себе мысленную засечку: этот же крест ты увидишь на подходе к пабу.

      – А знаешь, – начала Робин, в последний раз оборачиваясь к приорату, – шотландский серийный убийца Питер Тобин всегда прибивался к храмам. И однажды под вымышленным именем вступил в секту. По своим каналам он устроился разнорабочим в одну из церквей Глазго и там, под половицами, схоронил несчастную девушку.

      – Убийцы охотно используют церкви для прикрытия, – сказал Страйк. – И насильники тоже.

      – Священники и врачи, – задумчиво произнесла Робин. – Многим из нас с детства внушают, что им нужно доверять, ты согласен?

      – После такого множества скандалов внутри Католической церкви? После Гарольда Шипмана?[1]

      – Выходит, так, – сказала Робин. – А вообще говоря, тебе не кажется, что мы приписываем некоторым категориям людей незаслуженные добродетели? По-моему, в нас сидит потребность доверять тем, кто властен над жизнью и смертью.

      – Наверно,

1

Гарольд Шипман (1946–2004), известный как Доктор Смерть, – серийный убийца-врач, на счету которого несколько десятков (а по неподтвержденным данным – и сотен) убитых пациентов.