Галактический протекторат. Вадим Попов

– тоже не помешает. Мы все благодарны тебе за то, что ты доверился нам, и рассказал о своем жутком опыте. Но то, что предстоит сделать на Ленте-5, касается моей сестры. Её захватил враг. Враг, возможностей которого не представляешь не только ты. Я и сам не знаю, на что способен вернувшийся из ниоткуда Вертун. Одна маленькая неточность, мелкая ошибка и мы и её не спасем, и сами погибнем. Поэтому я не хочу допускать даже крохотной вероятности того, что Женя пострадает. Ни капли лишнего риска. Понимаешь меня?

      – Да я…

      – Не обижайся, Данила. Я тебе доверяю. И вижу, что хочешь помочь. Ты нам и так уже помог массой ценной информации. Она нам очень пригодится. Спасибо тебе.

      Данька разжал побелевшие губы и спросил:

      – Это значит – что?..

      Яр Гриднев кивнул.

      – Прости, Данила. Ты полетишь с нами только до Метрополиса. Дальше можешь ждать нас там… или отправляйся на Землю. Когда мы вытащим Женю и вернемся с Ленты-5, то первым делом разыщем тебя. Не сомневайся.

5

      Площадь Баадер-Майнхоф была самым любимым местом Даньки на Метрополисе. Возможно, дело было в том, что каждый раз, когда он откидывался на спинку одной и той же лавки с видом на памятник и реющих вокруг постамента подростков на гравидосках, его охватывало полузабытое чувство покоя. Смазанное воспоминание из другой, детской жизни, еще до его депортации, как они с отцом сидят тут, возможно на этой самой скамейке и едят мороженое. И он, Данька, самый счастливый человек в галактике, потому что рядом отец, потому что у него каникулы, потому что почти все в его детской вселенной его любят…

      Другое воспоминание: отец впервые его повел в театр на рок-оперу «Звезда и автомат» и Даньке безумно понравилось. В то время он много читал по истории, но в основном про средневековье и про освоение дальнего космоса, а двадцатый век проскакивал, но тут… На обратном пути они решили прогуляться, и Данька, наконец задал мучивший его вопрос.

      «Пап, они герои, но ведь они убивали людей…».

      И тогда отец ответил.

      «У каждого есть свой предел терпения, Данька… Человек, особенно человек сильный, может долго терпеть несправедливость, но однажды его терпение кончается. Как если постепенно сжимать пружину, в конце концов, настанет момент, когда она дойдет до предела… и распрямится в обратную сторону. Никто не знает, что может натворить человек исчерпавший терпение…»

      Данька вспомнил, как в финале рок-оперы истерзанные герои выходили к микрофону в пятне прожекторного света в центре сцены: Ульрика, с обрывком веревочной петли на шее и Андреас, с залитым кровью лицом. Под аскетичный перебор струн электрогитары окровавленный лик актера раскалывала жуткая в своей белизне улыбка, и он хрипло и вкрадчиво запевал первую фразу финального дуэта «Спроси себя сам»: «Вы правда считаете, я застрелился, Из пистолета в затылок?..». И тут же подхватывала Ульрика: «Я похожа на ту, что подпрыгнет повыше, Чтобы шеей поймать петлю?..».

      Вступали барабаны, и вал музыки накрывал зал. И на каждом представлении (увидев, как сыну понравилось, отец водил Даньку на «Звезду