Остромов, или Ученик чародея. Дмитрий Быков

Богородица!

      По всей земле ходила,

      Все грады посещала, —

      В одно село пришла,

      Все рученьки оббила,

      Под окнами стучала,

      Приюта не нашла.

      Ее от окон гнали,

      Толкали и корили,

      Бранили и кляли,

      И бабы ей кричали:

      «Когда б мы вас кормили,

      Так что б мы сберегли?»

      Заря-заряница,

      Красная девица,

      Мать Пресвятая Богородица![3]

      Когда она допела и присела обратно к столу, сразу потянувшись к чашке чаю, заботливо налитого Женей, – все некоторое время молчали, и Кякшт, утирая глаза, сказала:

      – Мне обидней всего, что нас наказали не за то. Я не смогу, может быть, сказать понятно… Мы жили неправильно, и роскошно, и мало работали, хотя я работала много, но, наверное, не так. Но наказали нас не за это. Нам досталось, я хочу сказать, не наше воздаяние. Как будто мы ели слишком много сладостей, а нас поставили таскать камни. Я говорю не о несоразмерности, а как бы о другом жанре. Как будто я первый акт протанцевала в декорациях ну хотя бы галантного века и там кого-то отравила, ну хотя бы мужа, а во втором уже не балет, а драма, и не из галантного века, а из каменного. Но я не умею сказать…

      – Почему же, – отозвался Альтер, – так и есть. Но вы напрасно думаете, что это ошибка. Перемена жанра и есть наказание. Это всегда так бывает, в первом акте танцуешь, а во втором камни. Можно пьесу сделать.

6

      На обратном пути Поленов подошел к масону и, смущаясь, сказал:

      – Прошу вас… на два слова…

      Масон пожал руку Ломову, с которым намеревался отправляться восвояси, и с готовностью отошел с Поленовым к старой липе на углу Рылеева и Саперного. Ночной апрельский холод, казалось, вовсе его не беспокоил. Поленов мялся, не зная, с чего начать.

      – Луна сегодня исключительно предвещающая, – сказал Остромов, непринужденно заполняя паузу.

      – В каком смысле? – спросил Поленов.

      – В двояком, – ответил Остромов. Он всегда отвечал прямо, чем немедленно располагал к себе. – В ассирийском гадании такая луна в третьей фазе предвещает беду царству и процветание магу, в римском говорит о внутренней войне, в цыганском же сулит удачу союзу, заключаемому в эту ночь, но горе будет тому, кто обманет.

      – А что, есть и цыганское? – Поленов никогда о таком не слышал.

      – В некотором смысле цыгане – самый гадательный народ, – пожал плечами Остромов. – Они не знают закона и сообразуются только с гаданием. Я путешествовал с цыганами одно время, хоть и недолго. Лунное гадание мне известно, а карточного я не изучал, потому что это всего лишь испорченное таро.

      – Вы человек очень знающий, – искренне сказал Поленов, – и я вам доверяю, но не знаю, с чего начать.

      – Начните с имени, – сказал Остромов, – так будет всего вернее.

      – Моего? – переспросил Поленов.

      – Не обязательно. Можно с имени человека, занимающего ваши мысли.

      – Знаете

3

Стихи Ф. Сологуба.