Холодный мир. А. Дж. Риддл

мне в голову – федеральный агент.

      – Доктор Синклер, мы бы хотели поговорить с вами.

      Я пожимаю плечами.

      – Ну, вам повезло. Я как раз только что зашел в мой офис.

      – Приведите его, – бросает он охранникам, и те через решетку дают мне халат и перчатки.

      Да, определенно – на оружии яд. Они боятся, что он уже разнесен по всей тюрьме и я могу получить свою дозу отравления.

      Значит, я нужен им живым. Это уже что-то.

* * *

      Еще утром я был последним узником Эджфилда, а теперь я единственный, кто вышел отсюда живым.

      Повертев головой, я ищу глазами Педро, но его нигде не видно.

      Меня подводят к фургону, возле которого уже ждет федеральный агент. Рядом с ним стоит бородатый седовласый мужчина, чьи глаза можно назвать добрыми – я знаю его и уважаю, несмотря на то что мы никогда не встречались. Не могу даже представить, как он тут оказался, а ведь у меня довольно богатое воображение.

      – Снимите халат и перчатки, – обращается Агент ко мне.

      Как только я избавляюсь от них, сразу же следует вопрос охранника:

      – Нам надеть на него наручники?

      В ответ Агент выдавливает из себя кривую усмешку.

      – Не, он ведь не из таких преступников, не так ли, Док?

      – Некоторые меня вообще не считают таковым. Скорее – человеком, опередившим свое время.

      – Ну, у меня не так много этого самого времени, так что заходи.

      Внутри фургона остаемся только Агент, второй мужчина и я.

      – Доктор Синклер, я Рэймонд Ларсон, заместитель генерального адъютанта, – представляется он, и у себя в голове я его сразу повышаю до Важного Агента.

      – Это доктор Лоренс Фаулер… – указывает он на второго мужчину.

      – Директор НАСА, я знаю, – перебиваю я его, глядя Фаулеру в глаза. – Несмотря на обстоятельства, я рад знакомству, сэр. Еще будучи в Калтехе, я следил за вашими работами.

      При этих словах его глаза загораются.

      – Правда?

      Его голос звучит еще более глухо, чем на видео с последней конференции, которое я смотрел. Это было четыре года назад, и они определенно не прошли мимо него. Время и нервное напряжение сделали свое дело.

      – Да. Ваше альтернативное исследование топлива для ракетных двигателей стоит отдельно…

      Подняв руку, Ларсон заставляет меня умолкнуть.

      – Так, достаточно. Давайте к делу. Если вы такой умный, как о вас говорят, то почему бы вам не рассказать, зачем мы тут? – усмехается он.

      – Потому что вам что-то от меня нужно, – пожимаю я плечами. – Точнее, вы собираетесь помиловать меня, освободить из-под стражи взамен на мое сотрудничество. В противном случае вы будете угрожать, скорее всего, отправить меня в другую тюрьму, заключенные которой будут знать, что я единственный выжил в Эджфилдском бунте. Меня сочтут предателем, по чьей вине умерли мои друзья-преступники. Чтобы избежать судебного разбирательства и одновременно обеспечить защиту, надзиратель посадит меня в карцер до тех пор, пока у меня не кончатся силы. После этого я отправлю запрос о досрочном освобождении,