Магиер Лебиус. Руслан Мельников

без посторонней помощи. В мешковатом балахоне на уровне живота зияла прореха. Извергнутое содержимое желудка неаппетитной лужицей растекалось под повозкой, но сами потроха чародея, судя по всему, уцелели. Крови, по крайней мере, не было. И в брюхе магиера не торчало оперение. Стрела, сбившая Лебиуса с ног, валялась в стороне.

      Нидербургский бургграф судорожно хватал воздух ртом, будто ему самому только что досталось болтом армбруста под дых. Проклятье! Колдовство! Опять! Снова!

      В голове Рудольфа царил полнейший разброд. А сердце наполнял ужас.

      Альфред же, как ни в чем не бывало, вновь садился в седло. Поднявшийся Лебиус стоял на ногах, опираясь о повозку.

      – Господи Милостивый, сколько же здесь големов?! – в отчаянии простонал бургграф.

      И не услышал собственного голоса.

      Откашлявшись, отхаркавшись и отплевавшись, Лебиус что-то выкрикнул … Невнятное что-то. Впрочем возвышавшаяся среди ристалища груда ходячего металла поняла.

      Перепачканный кровью голем вновь ожил. Повернулся к ристалищным трибунам лицом. Тем, что было у него вместо лица. Темной смотровой прорезью глухого шлема.

      – Бургграф, сложите оружие! – сухо и властно приказал Альфред Чернокнижник. – Этот бой вы уже проиграли.

      Голем сделал шаг по направлению к трибунам.

      Оружие нидербуржцев посыпалось на землю.

      Глава 14

      Спешившиеся воины маркграфа деловито хозяйничали на ристалище. Уводили лошадей, собирали оружие, приторачивали приглянувшиеся трофеи к седлам. Нидербургский бургграф, его телохранители и приближенные, рыцари, оруженосцы и слуги, городская стража и наемники-ландскнехты ждали в сторонке – уныло, подавленно и покорно.

      Кое-кто, правда, еще с надеждой поглядывал на городские укрепления. Но помощь из-за стен Нидербурга не спешила. Ворота были закрыты, а бомбарды, грозно торчавшие между каменных зубцов, молчали. То ли запершиеся в крепости нидербуржцы не желали раздражать Альфреда Чернокнижника, в чьей полной власти находился сейчас бургграф, то ли опасались ненароком задеть последнего ядром. А возможно, ристалище не обстреливалось до сих пор по причине полной растерянности, охватившей горожан.

      Чудно́ было видеть, как горстка пришлых оберландских воинов ловко разоружает втрое больший отряд. Было бы чудно́, если б не голем. И если бы с меча и лат стального монстра не капала кровь павших рыцарей.

      Из всех участников турнира выжил лишь гейнский пфальцграф Дипольд Славный, лежавший за ристалищной оградой. Но после сильного удара о землю, пфальцграф так и не пришел в чувство.

      Альфред Оберландский и магиер Лебиус внимательно осматрели рыцаря со златокрылым грифоном на груди. Убедившись, что Дипольд жив, маркграф распорядился:

      – Этого берем с собой. Латы снять. Связать. Кляп – в рот. Самого – в повозку.

      – Это пфальцграф Дипольд Славный, сын Вассершлоского герцога и имперского курфюрста Карла Остландского! – возмутился Рудольф Нидербургский. –