В тени экватора. Евгений Никитин

жидкость. К ноге приладили прибор, что-то типа передатчика. – Мишель указал пальцем на дырку в ноге. – Вживили вот сюда, прямо под кожу левой голени. С его помощью они меня контролируют. Подают мне необходимые команды.

      – Как? На каком языке?

      – Ни на каком. У меня в мозгу само все воспроизводится. Я на экране там, в лаборатории, видел, как ты расправился сначала с одним маленьким твале, а потом с двумя большими.

      – На экране? Что за бред?!

      – Это не бред, там такая белая комната, на стене огромный экран и все видно: как ты в самолет лазил, как стрелял в молодого твале.

      – Так что, получается, я у них все это время под наблюдением был?

      – Не все время, у твале есть специальные камеры, они и передают на экран изображение местности, где сами находятся и что сами видят.

      – И ты передаешь?

      – Я нет! Я уничтожил прибор, теперь они нас не видят и не слышат. Меня перебросили сюда по воздуху на каком-то непонятном воздушном судне, типа тарелки, с невидимыми снаружи стенками. Внутри все видно, а снаружи нет.

      – НЛО? Неопознанный летающий объект?

      – Возможно, но те люди, из бункера, похожи на нас с тобой.

      – И что, негры есть?

      – Негров не наблюдал, одни европейцы. Мне дали задание войти с тобой в контакт, оставить ночевать, чтоб утром твале захватил тебя в плен, они тебя ждут с левой стороны от входа. Главное, чтоб ты ничего не заподозрил и не застрелился. Ты им нужен живым.

      – А с чего это я вдруг стреляться должен?

      – От безысходности!

      – Ну, это еще бабушка надвое сказала!

      – Бабушка? А при чем тут бабушка?

      – Это у нас, у русских, такая поговорка есть, мол, посмотрим еще, кто кого!

      – A-а, поговорка… – вяло протянул негр. – Все, пора! Сейчас разрежь стенку шатра слева от входа, и я туда прыгну. Они ждут. А ты сигай через сам вход и мочи всех, кого увидишь, в том числе и меня.

      – Тебя?

      – Да, и меня! Не бойся, мне хуже не будет! Я и так мертвее мертвого! С тобой разговариваю, так как заткнул дырку пальцем. А то бы вся питательная жидкость вытекла. Давай, готов?

      – Мишель, скажи, а почему ты мне помогаешь?

      – А потому, что ты мне пришелся по душе! Еще там, в Анголе.

      – А разве у зомби сохраняются чувства?

      – Может, я еще не до конца умер? – улыбнулся африканец. – Держи ПМ и патроны, они мне вряд ли еще понадобятся. Да, как отсюда выберешься, уходи строго на север, к реке Конго, и никуда не сворачивай. Да, я тебе вчера обещал показать траву габа, для сохранения мяса. Вон там ее полно, высокая такая, с малюсенькими желтыми цветочками на макушке, по запаху напоминает, как ни странно, мяту.

      – Мяту?

      – Мяту, мяту! Все! Режь левую стенку! Выходим!

      То, что произошло, в последующем отложилось у Кремнева в памяти точно кадры замедленной киносъемки. Он наотмашь рубанул по гладкому шелку шатра остро отточенной сталью боевого ножа. В образовавшуюся брешь ринулся заирский лейтенант Мбомбо. С интервалом в две-три секунды следом за ним, но в другую сторону,