Серые земли Эдема. Евгений Владимирович Кривенко

на корточки, оперся рукой на землю и ощутил упавшие с дерева круглые плоды алычи.

      – Какой ты жестокий, – сказала Кира. Но в ее голосе не было раздражения, лишь нездешней красотой светилось ее лицо в этом темном саду, куда больше ни на что не падал свет…

      Я тогда не знал, что впервые увидел свет Сада. Тому, кто увидит его, никогда не стать прежним – даже если захочет. Отныне ему идти по иным дорогам, где будут странные встречи. И путь он закончит не скоро.

      Но ничего этого я тогда не знал…

      Алычи мы так и не набрали, я проводил Киру обратно к пансионату. Она слегка прихрамывала и опиралась на мою руку.

      На следующий день я проснулся с непонятным томлением, без особой радости поплавал в море, а после обеда, купив букет роз, поспешил к пансионату, где жила Кира.

      Наверное, в давние советские времена тут был санаторий: дощатая веранда, обшарпанные стены. Никого, все отдыхали. Темные кипарисы стояли вокруг, загораживая море.

      Я отыскал окно Киры (вчера помахала из него рукой) и, сорвав несколько стручков акации, бросил в стекло. Некоторое время ничего не происходило, затем в окне появились светлые волосы и улыбающееся лицо Киры. Она кивнула, и я вернулся к теннисному столу под шелковицей, сердце сильно билось.

      Наконец Кира сбежала по лестнице. В тени шелковицы ее серые глаза приобрели зеленоватый оттенок.

      – А где твой неразлучный Малевич? Ну, не обижайся! Это ты мне принес? – Она взяла букет. – Одна желтая, знак измены! Но все равно, спасибо. Пойду, поставлю в воду.

      Она зашлепала сандалиями вверх по ступеням. Я присел на стол, сердце билось ровнее, стал слышен мерный шум моря. Кира вернулась, я вскочил и взял ее под руку.

      – Из-за тебя не сплю после обеда, – тихо рассмеялась Кира.

      Мы пошли вниз по тропинке, перелезли через каменную ограду и оказались на песчаной дорожке парка. Она была обсажена розами, в конце сияло море, среди блесток двигался силуэт катера. При ярком свете глаза Киры стали серо-голубыми. Она оглядывалась и слегка кивала розам, будто здороваясь с ними.

      – Поплывем завтра в Ласточкино гнездо? – предложил я.

      – Поплывем, – согласилась Кира. Освободив руку, потянула меня за локоть. – А сейчас пойдем в парк!

      Я уже знал, что парк раскинулся вокруг дворца бывшего царского вельможи и был устроен еще в пушкинские времена. Мы увидели высокие пилоны и ажурный портал дворца, а потом вышли на пальмовую аллею. Аллея вывела на широкую лестницу, по сторонам которой лежали и стояли мраморные львы.

      Словно прохладный ветерок тронул волосы, напомнив о залитых лунным блеском ступенях…

      За лестницей потянулись песчаные дорожки среди деревьев. Словно замок горного духа, высились над зеленью выбеленные солнцем зубцы Ай-Петри. Открылась поляна, в тени могучих кедров стояла скамейка.

      Мы сели. К запаху хвои примешался другой аромат – это пахли нагретые солнцем волосы Киры. Она взяла меня за руку:

      – Андрей, смотри!

      На лужайке перед нами, распустив синий хвост