Жизнь прожить – не поле перейти. Книга 3. Семья. Анатолий Крикун

ублажай… В страхе держали!

      – Ну, дрожи, дрожи! Мы знаем, что с бандитами дружбу ведёшь. Бабы деревенские зуб на тебя точат и языками чешут, что ты – ведьма.

      К командиру подбежал один из милиционеров и, протянув руку в сторону гор, указал на удаляющегося беглеца.

      – Никуда он не денется; надо будет собаку спустим, да и

      нам сам дорожку укажет до дружков своих. А чтоб не ошибиться, мы эту потаскушку с собой возьмём, уж она туда все тропки знает, – со злобной улыбкой выдавил из беззубого рта, картавя слова командир.

      – Никуда я не пойду, хоть убейте! -в истерике закричала Вилма.

      – Конечно, не пойдёшь- поскачешь как кобыла! Ну ка,

      ребята, пошарьте по сараям да скот закройте и амбары с сусеками проверьте, а я со стервой по-свойски поговорю, а,

      вы мне не мешайте.

      Верзила одной рукой сдёрнул с плеч Вилмы полушубок и бросил в сани; схватил за шиворот тёплой кофты, оторвал от крыльца и втолкнул в сени, а затем в тёплый дом.

      – Значит говоришь -не пойдёшь! Плохо, ты, меня знаешь!

      Рванул так, что кофта и нижняя рубашка расползлись на теле оголив грудь и живот. Бросил тело на кровать…

      Через час, подкрепившись самогоном и салом за столом,

      двинулись в горы, которые смотрели на крошечных людей

      холодным испытывающим взглядом. Казалось они дышали

      и вопрошали: «Зачем эти неразумные существа хотят

      нарушить их вечный покой, покой, который нарушала только могучая природа своими стихиями, которые за

      миллионы лет превратили уральскую островерхую гряду,

      тянущуюся на тысячи километров, в седого старика запечатлевшего на поверхности и в недрах историю

      небольшого небесного тела, где силой вечной природы

      расплодились существа, которые не находят гармонии ни с

      природой, ни между собой.

      Впереди отряда гнали истерзанную Вилму с

      распущенными волосами и висящим на шее, как удавка, платком, в старом полусгнившем полушубке, что нашли в амбаре и подшитыми валенками на босу ногу. Часа за три добрались к месту где находился лагерь. Следы беглеца на

      свежем снегу были отчётливы и путь на заимку проезжим.

      Связной уже успел сообщить о беде, но что-либо решить и предпринять там не успели. На крайний случай, под матюки атамана готовились к обороне, но понимали, что дюжине людей с горстью патронов не устоять и в лесу убежища не сыскать. Умирать никто не хотел и мысли в голове у каждого блуждали и путались не находя ответа. Пётр не раз

      глядел смерти в лицо и бывал в таких передрягах где её

      холодное дыхание проникало в щемящее сердце, но там не был близок так дом, а была присяга, товарищество и закалка

      Волынского полка, когда приказ командира исполнялся на

      инстинкте и без размышлений. Сейчас гвардеец сидел на поваленном бурей дереве, перебирал в ладони оставшиеся патроны, а в голове саднила одна мысль: