Жизнь прожить – не поле перейти. Книга 2. Война. Анатолий Крикун

летний день, когда в летнем лагере было объявлено общее построение полка и зачитан Всевысочайший Манифест о вступлении России в войну с Австо-Венгрией от 20 июля 1914 года (по старому стилю). «Божию милостию Мы, Николай Второй, Император и

      Самодержец Всероссийский, царь Польский, Великий Князь Финляндский, и прочая, и прочая, и прочая. Объявляем всем верным Нашим подданным. Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови с

      славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлимые для Державного государства требования. Презрев уступчивый и миролюбивый ответ Сербского правительства, отвергнув доброжелательное

      посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооружённое нападение, открыв бомбардировку

      беззащитного Белграда. Вынужденные, в силу создавшихся условий, принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью и достоянием наших подданных, прилагали все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров.

      Среди дружественных сношений, союзная Австрия и Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры отнюдь не имеют враждебных ей целей, стали домогаться немедленной их отмены и, встретив отказ этим требованиям, внезапно объявили России войну. Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь,

      достоинство, целость России и положение её среди Великих Держав. Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно и самоотверженно встанут все верные Наши подданные. В грозный час испытания да будут забыты,

      внутренние распри. Да укрепиться ещё теснее единение Царя с Его народом, и да отразит Россия, поднявшаяся как один человек, дерзкий натиск врага. С глубокою верою в правоту Нашего дела и смиренным упованием на

      Всемогущий Промысел, Мы молитвенно призываем на

      Святую Русь и доблестные войска Наши Божие

      благословение. Дан в Санкт-Петербурге в двадцатый

      день июля, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четырнадцатое, Царствия же Нашего в двадцатое. На подлинном Собственного Императорского Величества рукою подписано… Николай».

      Степан вслушивался в каждое слово, стараясь понять смысл произнесённого. Зазвучал гимн России. Все дружно грянули: «Боже Царя храни, сильный, державный царствуй на славу, на славу нам. Царству на страх врагам Царь православный.

      Боже царя храни, Боже царя храни».

      Ни командир полка, ни Степан и его сослуживцы не знали о содержании телеграммы Николая Вильгельму за пять

      дней до Высочайшего манифеста: «Рад твоему возращению в этот чрезвычайно серьёзный момент.