Бульварное кольцо – 2. Прогулки по старой Москве. Алексей Митрофанов

не думал, я не знал!

      – Вы не знали, что я одной рукой могу вас поднять за шиворот и бросить в ложу к этим дамам, с которыми вы перемигивались?

      – Извините!

      – Знаете вы, кто я? Я Лукин.

      Кологривов обмер.

      Лукин был силач легендарный. Подвиги его богатырства невероятны… Вот на кого наткнулся Кологривов.

      Лукин встал.

      – Встаньте, – сказал он, – идите за мной!

      Они пошли к буфету. Лукин заказал два стакана пунша; пунш подали, Лукин подал стакан Кологривову.

      – Пейте!

      – Не могу, не пью.

      – Это не мое дело. Пейте!

      Кологривов, захлебываясь, выпил стакан; Лукин залпом опорожнил свой и снова скомандовал два стакана пунша. Кологривов отнекивался и просил пощады; оба стакана были выпиты, а потом еще и еще; на каждого пришлось по восьми; только Лукин как ни в чем не бывало возвратился в свое кресло, а Кологривого мертвецки пьяного отвезли домой».

      Это здание, однако же, вошло в историю как дом московского градоначальника (или же обер-полицмейстера). В 1830 году казна приобрела его как раз для этих целей. Именно здесь в 1834 году проходил знаменитый процесс над Александром Герценым и его товарищами. Герцен вспоминал: «из внутренних комнат вышел толстый человек с ленивым и добродушным видом; он бросил портфель с бумагами на стул и послал куда-то жандарма, стоявшего в дверях.

      – Вы, верно, – сказал он мне, – по делу Огарева и других молодых людей, недавно взятых? Я подтвердил.

      – Слышал я, – продолжал он, – мельком. Странное дело, ничего не понимаю.

      – Я сижу две недели в тюрьме по этому делу, да не только ничего не понимаю, но просто не знаю ничего.

      – Это-то и прекрасно, – сказал он, пристально посмотревши на меня, – и не знайте ничего. Вы меня простите, а я вам дам совет: вы молоды, у вас еще кровь горяча, хочется поговорить, это – беда; не забудьте же, что вы ничего не знаете, это единственный путь спасения.

      Я смотрел на него с удивлением: лицо его не выражало ничего дурного; он догадался и, улыбнувшись, сказал:

      – Я сам был студент Московского университета лет двенадцать тому назад.