Европейцы (сборник). Генри Джеймс

виноватой и в то же время досадовала на себя за это чувство вины; мистер Брэнд, не сводивший с нее сейчас своих маленьких, добрых, настойчивых глаз, воплощал для нее множество наполовину погребенных обязательств, которые вдруг ожили и весьма внятно о себе заявили.

      – У вас есть новые интересы, новые занятия, – продолжал он. – Не берусь утверждать, что у вас есть новые обязанности. Но у всех нас всегда есть старые, Гертруда, – добавил он.

      – Откройте, пожалуйста, калитку, мистер Брэнд, – сказала она с невольным чувством, что с ее стороны это проявление малодушия, невыдержанности.

      Однако он открыл калитку и посторонился, пропуская молодую девушку, потом закрыл ее за собой. Но до того как Гертруда успела свернуть в сторону, он взял ее руку и несколько секунд не отпускал.

      – Я хочу сказать вам одну вещь, – проговорил он.

      – Я знаю, что́ вы хотите мне сказать, – ответила она и чуть было не добавила: «И знаю, как вы это скажете», но вовремя удержалась.

      – Я люблю вас, Гертруда, – сказал он. – Очень люблю. Еще больше, чем прежде.

      Он произнес эти слова именно так, как она и предполагала; она не в первый раз их слышала. Они лишены были для нее какого бы то ни было очарования, – ее это даже удивляло. Считается ведь, что женщина должна испытывать восторг, когда слышит такие слова, а ей они казались плоскими, безжизненными.

      – Как бы я хотела, чтоб вы об этом забыли, – вымолвила она.

      – Разве я могу… Да и почему? – спросил он.

      – Я ведь ничего вам не обещала… не давала никаких обетов, – продолжала она, глядя ему в глаза, и голос ее при этом слегка дрожал.

      – Но вы давали мне понять, что я имею на вас влияние. Вы открывали мне душу.

      – Я никогда не открывала вам души, мистер Брэнд! – воскликнула с большой горячностью Гертруда.

      – Значит, вы не были со мной так откровенны, как я предполагал… как все мы предполагали.

      – При чем здесь все! – вскричала Гертруда.

      – Я имею в виду вашего отца, вашу сестру. Вы же знаете, как они хотят, чтобы вы меня выслушали, какое это было бы для них счастье.

      – Нет, – сказала она, – это не было бы для них счастье. Их ничто не может сделать счастливыми. Здесь никто не чувствует себя счастливым.

      – Мне кажется, ваш кузен, мистер Янг… очень счастлив, – возразил мягко, чуть ли не робко, мистер Брэнд.

      – Тем лучше для него! – сказала Гертруда и снова чуть усмехнулась.

      Молодой человек несколько секунд смотрел на нее.

      – Вы очень изменились, – сказал он.

      – Я этому рада, – заявила Гертруда.

      – А я нет. Я знаю вас много лет. И я любил вас такой, какой вы были.

      – Благодарю вас, – сказала Гертруда. – Мне пора домой.

      Он в свою очередь усмехнулся:

      – Вот видите – вы, несомненно, меня избегаете!

      – Ну так избегайте и вы меня, – сказала Гертруда.

      Он снова на нее посмотрел.

      – Нет, я не стану вас избегать, – ответил он очень мягко. – Но я предоставлю вас пока самой