Слишком женская история. Эллина Наумова

последней исповеди от уважаемых добродетельных людей.

      – При чем тут священники? – простонала Варвара.

      – Так он верующий, славный твой дедок. По несколько раз в год отправляет какие-то письма в церковь родной деревни. Разве ты не знала?

      У Варвары не хватило сил даже ответить: «Нет».

      Похоронив деда, они сделали ремонт. За два дня. Трудились днем и ночью. Не ели и не спали. Распахнули тайники, извлекли новые шторы, пледы, вазы, лампы. Дед определял все это словами: «Лишь бы деньги тратить». Он неделями нудил по поводу любой симпатичной безделушки. Легче было сразу прятать от него купленные вещи.

      Не чувствуя усталости, муж и жена вприпрыжку бежали со свалки. Они дождались темноты и доверху забили вонючий мусоросборник обрывками обоев, жестянками от краски, блеклыми простынями, дедовскими брюками и рубашками. Жильцы становились хозяевами, угловая однокомнатная квартира любимым домом. Ребенку оборудовали рай за шкафом с кушеткой, узким стеллажом, торшером и игрушками на подоконнике.

      – Всего-то и надо было, чтобы он исчез. Я теперь не брошу камня в отравителей престарелых родственников, – весело рассуждал Павел.

      – А у меня гадко на душе, – вновь понесло недальновидную Варвару. – Может, о членовредительстве он в помутнении разума сказал. Ведь награды боевые были. Человек работал, воевал, работал… И скончался на раскладушке.

      – Сам виноват. Надо было завоевывать и зарабатывать. Жил не для себя, не для семьи, а для государства. Пусть теперь оно и скорбит по своему верному рабу.

      – Пашенька, тебе его нисколечко не жаль? – У Варвары задрожал голос. Наверное, в последний раз она чувствовала, что дед свой. Вернее, был своим.

      – Варенька, – грустно, будто через силу, отозвался Павел. – Ну ладно, отравила ты мне сегодняшнюю радость. Тебе мало печатных нравоучений всяких представителей рода человеческого? Ты тоже хочешь учить нравственности? Зачем? Зачем остатками наших судеб доказывать, что твой дед был всегда и во всем прав? Он нас третировал, он измывался годами, Варя, годами.

      – Что ты подразумеваешь под «зарабатывать»? Составлять липовые отчеты ради премий? Вставать гегемоном к станку, получив красный диплом инженера? Таскать что-то с завода? Воровать продукты на кухне детского сада? Брать взятки? Создать подпольный ночной цех на фабрике? Так это изобретения последнего времени. Дед был обычным электриком какого-то высокого разряда. Он о теперешнем разврате и не догадывался, – упрекнула Варвара. – А мне нехорошо. Я боюсь. Завтра начнется счастье – долгожданное и рукотворное. – Она мрачно оглядела преобразившуюся комнату. – Только я какая-то вчерашняя. Неужели мы ждали его смерти, чтобы спать в выходные до полудня, ругаться не шепотом, а во всю глотку и постоянно отделываться от малыша: «Иди, играй сам»?

      – Все-таки ты претендуешь на вакантное место дедушки. Тогда для затравки не оставляй посуду немытой до утра, не жги котлеты и не болтай часами по телефону.

      – А ты работай над диссертацией, хватит прятать чистую бумагу под журналы.