Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе. Теодор Драйзер

здесь оставаться, и я этого не позволю. Можешь уехать в Европу или к твоей тетушке в Нью-Орлеан, но ты должна куда-то уехать. Я не допущу твоего пребывания здесь, это слишком опасно. Уже завтра газеты могут раструбить об этом. Ты еще молода. Перед тобой вся жизнь. Я страшусь за твою душу, но пока ты жива и молода, ты еще можешь прийти в чувство. Мой долг быть твердым. Это моя обязанность перед тобой и церковью. Ты должна покончить с такой жизнью и оставить этого человека. Ты больше никогда его не увидишь; я этого не позволю. В нем нет ничего хорошего. Он не собирается жениться на тебе, а если бы и собирался, это было бы преступлением против Господа и человека. Нет-нет. Никогда! Он не будет верен тебе, нет, он не будет. Не такой он человек. – Батлер помедлил, раздосадованный до глубины души. – Ты должна уехать – это мое окончательное решение. Я желаю тебе добра, но хочу этого. Пойми, я действую в твоих интересах. Я люблю тебя, но мы обязаны так поступить. Мне будет жаль, что ты уезжаешь; я предпочел бы, чтобы ты осталась здесь. Никому не будет горше, чем мне, но так должно быть. А ты должна сделать так, чтобы все это показалось твоей матери обычным и естественным. Но тебе нужно уехать, слышишь? Ты обязана это сделать.

      Он замолчал, печально, но твердо глядя на Эйлин из-под густых бровей. Она понимала, что он не отступится от своего. Это было самое торжественное, самое религиозное выражение его лица. Но она не ответила да и не могла этого сделать. Какой смысл? Она никуда не уедет. Она знала это и стояла перед ним, бледная и напряженная.

      – Теперь собери одежду, которая тебе понадобится, – продолжал Батлер, не желающий понимать ее истинные чувства. – Подумай обо всем, что тебе понадобится. Скажи, куда ты хочешь отправиться, и будь готова.

      – Но я не поеду, отец, – наконец ответила Эйлин с такой же серьезной торжественностью. – Я никуда не поеду! Я останусь в Филадельфии.

      – Ты хочешь сказать, что сознательно прекословишь мне, когда я прошу тебя что-то сделать ради твоего же блага? Так, дочь моя?

      – Да, – решительно ответила Эйлин. – Я никуда не поеду! Мне очень жаль, но я не поеду.

      – Ты правда так думаешь, дочка? – печально, но сурово спросил Батлер.

      – Да, я так думаю, – твердо ответила Эйлин.

      – Тогда я посмотрю, что можно будет сделать, – сказал старик. – Какая-никакая, ты по-прежнему моя дочь, и я не хочу видеть, как ты дойдешь до падения и гибели лишь потому, что не хочешь выполнять то, что я считаю своим священным долгом. На этот раз я нашел тебя, как бы больно мне ни было это сделать. Если ты попробуешь ослушаться, я снова найду тебя. Ты должна изменить свою жизнь. Я не допущу, чтобы это продолжалось. Теперь ты понимаешь, и это мое последнее слово. Оставь этого человека в покое, и ты сможешь иметь любого по твоему выбору. Ты моя девочка, и я сделаю что угодно, лишь бы ты была счастлива. Почему бы и нет? Зачем еще я живу на свете, если не ради моих детей? Все эти годы я работал и строил планы ради тебя и всех остальных. Давай же, будь хорошей девочкой. Ты же любишь своего старого отца, правда? Эйлин, я качал тебя на руках, когда