Орк: Вторая жизнь. Убийца эльфов. Властелин островов. Ростислав Марченко

располагались дома всех двадцати двух семей, населявших борг.

      Если улицу, ведущую от ворот через площадь с колодцем до противоположной стены, назвать «стрит», то мой дом располагался на первой из двух условных авеню последним направо. До таких изобретений цивилизации, как номера домов и названия улиц, тут пока еще не додумались.

      Место считалось довольно почетным, рядом с угловой башней. Именно ее наша семья занимала и обороняла по боевому расчету и еще отвечала за ее сохранность и оборонопригодность.

      Крепкие, крытые деревянными плашками дома с примыкавшими постройками, а точнее сказать усадьбы, дворы которых были огорожены жердями, полностью отвечали поговорке «мой дом – моя крепость». В новый борг переселились представители сильных, обеспеченных и многочисленных родов. Класс обнищавших голодранцев пока не оформился.

      Вход внутрь городка мог простреливаться из окон-бойниц рядом стоявших домов. Со стороны возможного штурма стены этих домов были глухими, без ворот и дверей. Между ближайшими к тыну усадьбами и стенами борга по всей внутренней окружности протянулось свободное пространство, над которым нависали крытые помосты, поддерживаемые столбами.

      Наш дом, как и большинство домов в борге, был частично двухэтажным и объединял под своей крышей двухэтажные помещения для хозяев, то есть нас, и одноэтажные помещения для рабов с примыкавшими хозяйственными постройками, включая запасную кузню. Основная кузня была за внешней стеной поселения, в слободе. Рабов у нас было больше тридцати человек. Именно человек – людей, захваченных в набегах нашим папой либо купленных им по случаю.

      Практически все доходы борга контролировались четырьмя семьями, вернее, их главами. Эти акулы средневековой экономики монополизировали самые прибыльные отрасли хозяйства нашего поселения. Папа подмял под себя кузни, староста-бургомистр Берк А’Корт – кожевенное дело. А наш шериф-хевдинг, мой тезка Край А’Тулл держал рыболовецкую бригаду из рабов и поставки продовольствия. Добываемые рыбу и мясо рабы солили, коптили и сушили на продажу.

      Семейку старого Кнубы А’Корта, его самого и троих живших отдельно старших сыновей правильнее было назвать не столько акулами, сколько косатками местного бизнеса. Они – местные корабелы, для повышения доходов держали рабов в мастерской, выпускавшей различные деревянные изделия. Кнуба также был владельцем единственного в борге боевого драккара – несомненно, самого выгодного вложения капитала. Корабль длиной десять румов, или на десять пар весел, давал право на десять долей плюс три доли кормчему, коим был либо сам глава семьи судовладельцев, либо кто-то из его сыновей. При грузоподъемности драккара около сорока-пятидесяти воинов семья автоматически получала почти четверть всей добычи. В общественной жизни Кнуба исполнял обязанности главы поселкового тинга, совмещая их с обязанностями судьи.

      Все остальные полноправные жители только сеяли и пахали или охотились в свободное от разбоя время.