Оставленные. Том Перротта

«Данкин Донатс», посмотреть, не зависает ли там кто знакомый и не увидят ли они там чего-нибудь интересненькое. Разумеется, ничего такого они не обнаружили, что не удивительно, – если не считать интересными стариков, жующих жареные пирожки, но, едва они просунули в дверь головы, Джилл нестерпимо захотелось сладкого.

      – Не против? – спросила она, смущенно глянув в сторону стойки. – А то я не завтракала.

      – Я – нет. Не у меня же задница толстая.

      – Эй! – Джилл шлепнула ее по руке. – У меня задница не толстая.

      – Пока, – заметила Эйми. – Но еще несколько пончиков…

      Не в состоянии решить, какой пончик выбрать – глазированный или с конфитюром, Джилл заказала оба. Она с радостью съела бы их на бегу, но Эйми настояла на том, чтобы они сели за столик.

      – Что за спешка? – спросила она. Джилл посмотрела время на своем сотовом.

      – Не хочу опаздывать на второй урок.

      – У меня физкультура, – сказала Эйми. – Мне все равно, даже если ее пропущу.

      – А у меня контрольная по химии. Которую я наверняка завалю.

      – Ты всегда так говоришь, а сдаешь на «отлично».

      – Не в этот раз, – сказала Джилл. За последние несколько недель она пропустила слишком много занятий, а на тех, на которых присутствовала, часто была под кайфом. Некоторые предметы неплохо сочетаются с «травкой», но не химия. Начнешь думать об электронах по укурке и тебя занесет бог весть куда. – На этот раз я облажаюсь.

      – Ой, кому не плевать? Подумаешь – контрольная! «Мне не плевать», – хотела возразить ей Джилл, но засомневалась в том, что ей действительно не все равно. Раньше было не плевать – она считалась прилежной ученицей, – и до сих пор, как ни старалась, не до конца свыклась с мыслью, что ей плевать на школу.

      – Знаешь, что мне рассказывала мама? – продолжала Эйми. – Что когда она была школьницей, девчонок освобождали от уроков физкультуры, если у них были месячные. У них был один учитель, футбольный тренер-неандерталец, так вот она ему на каждом занятии говорила, что у нее менструация, и он всегда отвечал: «Ладно, иди посиди на скамейке». Даже не соображал, что она ему каждый раз лапшу на уши вешает!

      Джилл рассмеялась, хотя уже слышала про это. О матери Эйми она знала немного – только эту историю и еще то, что она была алкоголичкой и исчезла Четырнадцатого октября, оставив свою дочь-подростка с отчимом, которого та не любила и опасалась.

      – Хочешь попробовать? – Джилл протянула подруге пончик с конфитюром. – Вкусно.

      – Не-а. Я объелась. Самой не верится, что слопала омлет целиком.

      – Не косись на меня. – Джилл слизнула с кончика пальца капельку варенья. – Я пыталась тебя предупредить.

      Эйми приняла серьезный, даже чуть суровый вид.

      – Зря ты смеешься над своим отцом. Он хороший мужик.

      – Знаю.

      – И готовит не так уж плохо.

      Джилл не стала возражать. В сравнении с матерью отец готовил ужасно, но Эйми не могла этого знать.

      – Старается, –