Дань псам. Том 2. Стивен Эриксон

к дружке, словно две горошины в стручке. В одном из тех твердых блестящих стручков, что ко всему липнут, особенно к волосам на лобке, если приходится мочиться в кустах. – Он потянулся к ней. – Возьмемся же за руки, чтобы вместе скользить по улицам!

      Кажется, она отдернулась – но нет же, это всего лишь его тонкая и хрупкая самооценка, источенная постоянными заботами, однако ее можно надежно спрятать, скрыть под очередной обольстительной улыбкой!

      Храм они покинули через редко используемую боковую дверь, успев захлопнуть ее перед самым носом у бхокаралов, возбужденным шквалом несшихся следом за ними по коридору.

      Снаружи вовсю сияло треклятое солнце, но Сордико Куолм, казалось, совсем не замечала столь вопиющего неуважения со стороны стихий – а ведь на небе вообще ни облачка! Хуже, чем в Семи Городах, и нигде не единой расщелины.

      Вокруг – толпы каких-то жалких личностей, целое море недовольных физиономий, возмущенно пихающихся в ответ на аккуратные тычки локтем или плечом, которые он вынужден производить, чтобы угнаться за длинноногой Верховной жрицей…

      – О да, длинноногой! Ооо! Ооооо! Как размашисто движутся ее ноги, как аппетитно покачиваются эти…

      – Замолчите! – прошипела она, изящно обернувшись на него.

      – Престол Тени все понимает. О да, понимает. Он предвидел необходимость нашей встречи. Слияние двух прекраснейших смертных на службе Тени. Любовь, предначертанная самой судьбой, словно в книжке, между прекраснейшей и невиннейшей женщиной – впрочем, хотелось бы верить, не слишком уж невинной – и могучим мужем с горячей улыбкой и стальными мышцами. Или нет, со стальной улыбкой и горячими мышцами. Хм, не уверен, годится ли тут слово «мышцы». Ну, короче, с мускулистыми руками и все такое. Ведь я же настоящая гора мускулов, разве нет? Я даже ушами двигать смогу, возникни для этого нужда, – но нет, лучше обойдемся без демонстраций. Хвастунов она презирает, для этого она слишком утонченная натура. Но уже скоро…

      – Ты кого сейчас локтем пихнул, коротышка?

      – …уже скоро на нас с ней снизойдет слава…

      – …немедленно извинишься, чтоб ты сдох!

      Путь Искаралу Прыщу заступил здоровенный болван, плоская рожа которого больше напоминала то, что поутру можно найти в ночном горшке.

      – Я сказал, что ты сейчас немедленно извинишься, чтоб ты сдох, хорек жабомордый!

      Искарал Прыщ лишь фыркнул.

      – Смотрите-ка, здоровенный болван, плоская рожа которого больше напоминает то, что поутру можно найти в ночном горшке, желает, чтобы это я извинился. И я ведь извинюсь, дражайший, но лишь после того, как ты сам извинишься за то, что болван, и за свою горшечную рожу – короче, за самый факт своего существования!

      Чуть было не ухватившая его после того за горло огромная обезьянья лапища была настолько обезьяньей, что на ней и большого пальца-то противостоящего не разглядеть было – так, во всяком случае, Искарал Прыщ описал все это впоследствии вытаращившим от изумления глаза