Смотри, я падаю. Монс Каллентофт

Вильсон – бритоголовый качок с плечами такой ширины, что ни один портной не в состоянии сшить костюм, который сидел бы на нем хоть мало-мальски пристойно. Он давно это понял, и поэтому ходит в свитерах из тонкого кашемира высшего качества, независимо от температуры и времени года. Ему хочется одеваться в свободно-элегантном стиле, выглядеть человеком светским, бесстрашным, но Тим видит его насквозь. На самом деле Вильсон постоянно настороже, как интернатский ребенок, как продавец шин, который все время боится, что кто-нибудь стащит его резину.

      – Ты был вчера на открытии? – спрашивает он Тима.

      – Я раздал как минимум сотню визиток.

      Вильсон снова исчезает в своем кабинете.

      – У меня через десять минут, – говорит он, захлопывая дверь.

      Тим идет к большой комнате, где сидят Симона, Хавьер и Хайнрих. Серые стены из гипса отделяют это помещение от конференц-зала, на одной из стен висит вставленный в раму плакат. Увеличенное фото одной из бухт Мальорки. Вода между скалами доведена фотошопом до такого нюанса бирюзы, который существует только в цифровом мире, а рыбки не отбрасывают теней на песчаное дно.

      Симона поднимает голову. Приветственно кивает. Такой могла бы стать Эмма в двадцать пять лет. Четкая линия подбородка, нос чуть коротковат, что создает более широкое расстояние до верхней губы. Светлые волосы спадают на ключицы, которые заметно выпирают под кожей.

      Симона – хороший друг. Он помогал ей, привинчивал полки в квартире, повесил тяжелый шкафчик в ванной, а она наладила ему интернет и вай-фай.

      Она запахивает худи, хочет, кажется, что-то сказать, но возвращается к своим занятиям.

      Симона из тех сотрудников, о которых любое бюро расследований может только мечтать. Компьютерный гений, который может найти что угодно и где угодно. Дайте ей только подключение к интернету, монитор и клавиатуру. Она приехала на Мальорку шестнадцатилетней, сбежав из Штутгарта, «автомобильного ада». «Мне надоели родители», так она говорила, а возможно, были и другие причины, но здесь no questions asked[60]. Она влюбилась в марокканского «лорда гашиша», который умудрился дать взятку не тому полицейскому, а потом не дать взятки судье, потому и сел на одиннадцать лет в тюрьму у кольцевой дороги. Говорят, что в тюремных камерах можно учуять запах фритюрного масла из ресторанов, где готовят закуски в стиле тапас, и даже услышать голоса из уличных кафе. Симона навещает своего марокканца, Хассана Абделлаха, три раза в неделю, и после каждого визита выглядит все более и более усталой. Но она лояльна, ведь он помог ей, когда она приехала на остров и ночевала на парковой скамейке. Дал ей денег на еду и комнату в хостеле, ничего не требуя взамен.

      Два других детектива сидят за своими письменными столами, и Тим рассеянно им машет.

      Он – единственный в бюро Хайдеггера, у кого есть отдельный кабинет, с дверью, которую можно закрыть. Это потому, что он берет на себя задания вроде вчерашнего с датчанином, и Вильсон это ценит. Он уважает насилие как один из способов проявления человеческой сущности, возможно,

60

Не задают вопросов (пер. с англ.).