Прокурорские рассказы. Валерий Николаевич Ковалев

     Спустя еще час, завершив осмотр и отпустив дядьков, мы перекуриваем в стороне, ожидая машину для доставки. Кругом уже вечерние сумерки, на небе фиолет, от воды тянет прохладой.

             Наконец  где-то вверху слышен гул мотора, потом хлопают дверцы,  и на пляже появляется  Цуприк, со свертком брезента подмышкой, в сопровождении  небритого мужика, в шоферском комбинезоне.

      – Отловил токо этого, на «захаре», – кивает участковый на него. – Увэчэри с грузовиками у нас в селе напряженка.

      – Так он же бухой! –  подойдя к небритому  вплотную,  восклицает криминалист.

      – Ни в коим рази, – отрицательно вертит  головой шофер,  а потом  валится на песок и засыпает.

      – Ну, и что прикажешь теперь делать? –  обращается к Цуприку  начальник

      – Покы будэмо грузить, проспиться, – уверенно заявляет Николай. – А назавтра я з ным розбэруся.

      – Ну-ну, – говорит Пролыгин. – Разбирайся.

             Вслед за этим  рядом с телом расстилается брезент, на него помещается усопший, и  опергруппа, кряхтя,  тащит его по тропинке к «ЗИСу».

             Далее открывается задний борт, груз помещается в кузов,  и пока мы восстанавливаем дыхание, Цуприк отправляется за  шофером.

             Отсутствует минут десять, возвращается один и сообщает – убиг гад! (немая сцена).

      – Да, давно со мной такого не было, –  первым нарушает ее  Пролыгин. – Кто умеет водить грузовик?   (обводит всех взглядом).

      – Я могу, – отвечает Дюсов. – Рулил на таком в армии. Правда, давно было.

      – Значит тебе и карты в руки, – заводи.

             После этого Леша  лезет в кабину грузовика, запускает двигатель, а потом высовывается и кричит,– у него света нету!

             Следует вторая немая сцена, – прерываемая   непечатными  выражениями.

             На дворе уже стоит ночь, в небе  мигают звезды, грунтовка впереди едва просматривается.

             Решаем ехать цугом. Впереди  и сзади  наши  «Уаз» с мотоциклом (для   подсветки),  грузовик посередине.

             На трассу выбираемся почти час, переваливаясь на рытвинах с колдобинами. Останавливаемся на взгорке.

             Вдалеке мерцает огоньками хат село,  за  Донцом  цокает соловей, звонко и дробно.

             Здесь Цуприк передает мне объяснительные гидрологов из планшетки, а затем предлагает  «повэчэрять».

      – А у тебя есть? – недоверчиво косится на него Пролыгин.

      – Эгэ ж, – отвечает Николай.–  Узяв  вдома, когда  отлавливал грузовик.

      – Хоть что-то хорошее, – довольно изрекает  Дюсов.

             Далее мы все подходим к «Ирбиту», из люльки которого участковый попеременно вынимает пластиковую канистру с водой и плетенную из лозы корзину, обвязанную  чистой холстиной.

             Пока все моют руки,  он  накрывает  «поляну».

             На расстеленном у мотоцикла  полотне, в свете фар, возникают   изрядный шмат сала,  крупные огурцы с помидорами, десяток яиц и кирпич хлеба.