Ранние кинотексты. Георгий Юрьевич Дарахвелидзе

Мартин Лоуренс находит какой-то амулет и тут же переносится в средневековье. Халатное отношение к пространственно-временному континиуму в «Кейт и Леопольде» – наверное, один из немногих минусов новой картины Джеймса Мэнголда. Как и в «Черном рыцаре», этот ход – всего лишь непроработанная до конца сценарная идея для завязки и развязки, никак не обоснованная. В драматургии такой прием называется «бог из машины»: в древности некоторые авторы не знали, как правильно и логично начать или закончить свою историю и прибегали к искусственному финалу – в сюжете появлялся некий могущественный персонаж (как правило, бог) и решал исход дела так, как нужно автору. Это было нормой для низших произведений, поэтому более опытные писатели старались избегать таких поворотов, искали других путей. В «Кейт и Леопольде» таких поисков нет, хотя сюжетная линия с порталом и соответственно героем Лива Шрайбера, открывшим его, кажется надуманной, вставленной в фильм лишь для начала и окончания основного действия.

      Зато в последнем картина Мэнголда способна доставить много приятных минут. Что радует больше всего – создатели не поддались искушению продемонстрировать с десяток давно устаревших шуток про то, как человек из прошлого очень удивлен современной технике. В другом фильме 2001 года с подобным сюжетным ходом – «Пришельцах в Америке» – герои только и делали, что удивленно разглядывали унитазы и микроволновки. Конечно, мимо этого не прошел и Леопольд. Но, к счастью, Мэнголд не заостряет на таких моментах особого внимания: два-три раза герцог и вправду озадачен, а в остальном привыкает в новом мире быстро. И это не сюжетная нестыковка, это намек на то, что в «Кейт и Леопольде» не эта тема – главная. Основное в картине – осознание горького сожаления по утрачиваемым категориям чести, благородства и высоких чувств, ярким представителем всего этого и является герцог Альбанский Леопольд. Мэнголд фактически признается в уважении к прошлому еще в самом начале, когда дает первым титром устаревшую форму общепринятого титра – «of a James Mangold film». Верность выбранной идее режиссёр сохраняет и в дальнейшем: Кейт помешана на высокой любви и давно искала такого, как Леопольд; ее брат (Бреккин Мейер давно не был таким забавным) помешан на девушках, но у него мало что выходит при знакомстве с ними до тех пор, пока Леопольд не учит парня уму-разуму. Наконец – чисто обличительная в отношении сегодняшних нравов сюжетная линия, когда герцог отказывается сниматься в рекламе товара, который явно не понравится будущим покупателям, а современная Кейт считает, что для достижения цели даже такие обманные средства хороши. Но все изменится, ведь место Кейт явно не здесь – только к такому финалу и мог прийти фильм Мэнголда. «Кейт и Леопольд» не стал опускаться до уровня дешевой комедии, а наоборот – поднялся несколько выше простой романтической истории. Благородство и возвышенность главного героя передается и картине, и в этом ее очевидный плюс перед многими скудными на смысл работами в этом жанре. Настоящий джентльмен Хью Джекман и органичная