Росхальде. Герман Гессе

это же мы в ту пору, все шестнадцать! Старина, ты меня растрогал. Я лет двадцать не видел эту фотографию.

      Верагут улыбнулся:

      – Я так и думал, что тебе понравится. Надеюсь, здесь найдется все необходимое. Хочешь сразу распаковать вещи?

      Буркхардт вальяжно уселся на огромный, с медными уголками морской рундук и с удовольствием обвел взглядом комнату.

      – Как здесь хорошо. А где ты обитаешь? Рядом? Или наверху?

      Художник потеребил ручку кожаной сумки и просто сказал:

      – Нет. Я теперь живу подле мастерской. Пристройку поставил.

      – После непременно покажешь. Но… ты что же, и ночуешь там?

      Верагут оставил сумку, повернулся к нему:

      – Да, там и ночую.

      Его друг задумчиво молчал. Потом вытащил из кармана большую связку ключей, которые громко забренчали.

      – Давай-ка немножко распакуем, а? Если хочешь, сходи за мальчуганом, он получит удовольствие.

      Верагут вышел и вскоре вернулся с Пьером.

      – Какие у тебя красивые чемоданы, дядюшка Отто, я их уже рассмотрел. И столько наклеек на них. Несколько я прочитал. На одной написано – Пинанг. Что это такое – Пинанг?

      – Это город в Индокитае, где я иногда бываю. На-ка, держи, можешь отпереть вот этот.

      Он вручил мальчику плоский ключ с множеством бородок и позволил отпереть замки одного из чемоданов. Потом подняли крышку, и первое, что лежало сверху и бросалось в глаза, была перевернутая вверх дном неглубокая корзинка пестрого малайского плетения, ее вытащили и освободили от бумаги, а внутри, меж бумаги и тряпок, обнаружились сказочно красивые ракушки, какие можно купить в экзотических портовых городах.

      Пьер получил ракушки в подарок и притих от счастья, а за ракушками последовал большой слон эбенового дерева, и китайская игрушка со смешными подвижными деревянными фигурками, и, наконец, свиток ярких, красочных китайских картинок, с божествами, демонами, царями, воинами и драконами.

      Пока художник помогал восхищенному мальчику рассматривать все эти вещи, Буркхардт распаковал кожаную сумку и распределил в спальне по местам ночные туфли, белье, щетки и тому подобное. Затем он вернулся к отцу и сыну.

      – Ну вот, – ободряюще сказал он, – на сегодня поработали достаточно. Теперь настал черед удовольствий. Не сходить ли нам в мастерскую?

      Пьер поднял глаза и снова, как возле автомобиля, с удивлением всмотрелся в оживленное, радостно помолодевшее лицо своего отца и с похвалою воскликнул:

      – Какой ты веселый, папа!

      – О да, – кивнул Верагут.

      Друг его, однако, спросил:

      – Он что же, обычно не такой веселый?

      Пьер смущенно переводил взгляд с одного на другого.

      – Не знаю, – неуверенно сказал он. Потом засмеялся и решительно добавил: – Нет, таким веселым ты еще никогда не бывал.

      С корзинкой ракушек он убежал. Отто Буркхардт взял друга за локоть и вместе с ним вышел на воздух. Они зашагали через парк и в конце концов добрались до мастерской.

      – Н-да,