.

садиться за стол, – сказала она, по обыкновению спокойно, – Пьер, ступай вымой руки!

      – Вот тебе новость, – начал художник, протянув ей письмо своего друга. – Скоро приедет Отто, и я надеюсь, погостит у нас достаточно долго. Ты ведь не против?

      – Господин Буркхардт может занять две нижние комнаты, там ему никто не помешает, он может приходить и уходить когда вздумается.

      – Вот и отлично.

      – Я думала, он приедет гораздо позже, – помедлив, добавила жена.

      – Он выехал раньше, до сегодняшнего дня я тоже об этом не знал. Ну да тем лучше.

      – Просто здесь будет еще и Альбер.

      Легкая радость стерлась с лица Верагута, голос стал холодным, когда он услышал имя сына.

      – Что с Альбером? – нервно вскричал он. – Он же собирался со своим другом в Тироль.

      – Я не хотела говорить тебе, пока нет необходимости. Его друга пригласили родственники, и от пешего похода он отказался. Альбер приедет, как только начнутся каникулы.

      – И все время будет здесь?

      – Думаю, да. Я могла бы на неделю-другую уехать с ним, но тебе это будет неудобно.

      – Почему? Я бы взял Пьера к себе.

      Госпожа Вергут пожала плечами:

      – Прошу тебя, не начинай! Ты же знаешь, я не могу оставить Пьера здесь одного.

      Художник рассердился.

      – Одного! – воскликнул он. – Он не один, когда находится со мной.

      – Я не могу оставить его здесь и не хочу. Бесполезно сызнова спорить об этом.

      – Разумеется, ты не хочешь!

      Он умолк, так как вернулся Пьер, и все пошли обедать. Мальчик сидел между двумя отчужденными людьми, оба ухаживали за ним и развлекали, как он привык, и отец старался затянуть обед, потому что потом малыш останется при маменьке и, может статься, больше не зайдет сегодня в мастерскую.

      Глава вторая

      В комнатушке подле мастерской Роберт отмывал палитру и пучок кистей. Неожиданно в открытых дверях появился маленький Пьер. Остановился и стал смотреть.

      – Грязная работа, – объявил он немного погодя. – Вообще, писать картины, конечно, здорово, но мне совершенно не хочется стать художником.

      – Ну, ты еще подумай хорошенько, – сказал Роберт. – Отец-то у тебя знаменитый художник.

      – Нет, – решительно произнес мальчик, – это не для меня. Ходишь все время грязный, и пахнут краски ужас как сильно. Немножко понюхать мне очень нравится, например, когда картина совсем новая, когда она висит в комнате и совсем чуть-чуть пахнет краской, но в мастерской, это уж слишком, у меня голова разболится.

      Камердинер испытующе посмотрел на него. Вообще-то он давно хотел высказать избалованному мальчику свое мнение, ведь ему было в чем его упрекнуть. Но когда Пьер приходил сюда и Роберт смотрел ему в лицо, как-то язык не поворачивался. Малыш был такой свеженький, хорошенький и серьезный, будто в нем и с ним все в полном порядке, и как раз эта легкая нотка барской надменности или не по годам большого ума странным образом весьма ему шла.

      – А