Диверсанты. Валерий Николаевич Ковалев

ступил в длинный сводчатый коридор, с выходившими туда несколькими дверьми и потянул на себя крайнюю.

      За ней была с высоким потолком каптерка, с чисто вымытым в торце окном, по бокам которой на трепмелях висела матросская парадно-выходная форма. Ниже тянулись крашеные деревянные рундуки с личными вещами. Пахло в каптерке одеколоном и немного папиросами.

      Спустя несколько минут Юрка вышел оттуда в фасонистой мичманке с рубиновой звездочкой на околыше, приталенной форменке с бледно-синим воротником, и широких, отутюженных клешах, под которыми блестели хромовые ботинки.

      – В увольнение? – поинтересовался на выходе дневальный.

      – Типа того, – последовал ответ. – Бывай парень.

      Дробно процокав подковками каблуков по бетонному маршу лестницы, старшина вышел из казармы и перекурил у обреза* на скамейке. Далее пересек пустынный широкий плац, со старыми липами у ограды, а потом, предъявив вахтенному пропуск, снова вышел через КПП в город.

      Лето преобразило Кронштадт.

      Из серого и неуютного зимой, продуваемого колючими ветрами Финского залива, теперь, в лучах утреннего солнца, он выглядел ярким и зеленым.

      В Петровском парке буйно цвели липы и сирень, по его, серого гранита дорожкам, прогуливались мамаши с колясками.

      Откуда-то издалека донесло песню.

      Ты, моряк, красивый сам собою,

      Тебе от роду двадцать лет.

      Полюби меня, моряк, душою.

      Что ты скажешь мне в ответ?!

      выводил чистый молодой голос.

      Потом из-за угла прошлого века дома, на булыжник улицы вывернул флотский строй и дружно грянул

      По морям, по волнам,

      Нынче здесь, завтра там.

      По морям, морям, морям, морям, эх,

      Нынче здесь, а завтра там!

      – Да, хорошо поют бродяги, – довольно хмыкнул старшина, остановившись в тени акации на тротуаре.

      Парни, судя по виду, были курсантами учебного отряда, в синих необмятых робах, тяжелых яловых ботинках, именуемых «гадами» и бескозырках без ленточек. Их они получат, как только примут присягу.

      Обдав старшину запахом табака, кожи и гуталина, строй монолитно прошел мимо, а Юрка, проводив его глазами, направился в сторону штаба базы.

      Тот находился неподалеку от Якорной площади с высящимся над ней памятником адмиралу Макарову, в четырехэтажном, дореволюционных времени особняке, рядом с которым стояли блестя лаком, две черных эмки, военный грузовик и защитного цвета мотоцикл с коляской.

      Взглянув на свои «Кировские» (подарок командования за первое место в базовых соревнованиях), Юрка отметил, что до десяти осталось семнадцать минут, после чего направился к массивным дверям входа.

      Поднявшись по ступеням на широкое крыльцо, по бокам которого стояли два гранитных льва с грустными мордами, он потянул на себя надраенную бронзовую поперечину и оказался в высоком прохладном холле, с уходящей к лестничному пролету, бордового цвета ковровой дорожкой.

      Справа, на невысокой платформе,