Страшная граница 2000. Часть 1. Петр Илюшкин

Но! Что «но»? Непонятно.

      Все это и вспоминал я в Туркмении, слушая новости из горящей Чечни. Делал вывод: все, увиденное в интеранте, можно смело проецировать на любые боевые действия!

      Вахид с гордостью резюмировал:

      – Мы – нохчи!

      – Эт точно! Еще в интернате ты рассказывал. Говорил, нохчи – от имени пророка Ноя. Чеченцы – это люди Ноя. Очень ты гордился!

      – Точно, говорил! Нохчи – народ пророка Ноя! Точнее, Ноя звали Нох. Поэтому чеченский язык – самый древний на земле. Точно! Ты не слышал? Вы, русские, произошли от нас, чеченцев!

      – Странная теория!

      – Ты отстал от жизни, Петро! Знаешь о Рюрике? Наши ученые доказали, что Рюрик и его дружина говорили на чеченском языке! То есть Рюрик был чеченцем!

      – Надо почитать! – ответил я. И спросил:

      – Да! А помнишь, как воспитательница попросила всех выучить песню на чеченском языке? Чтоб на смотре песен мы победили!

      – Конечно, помню!

      – Кстати, о нохчи. Когда я служил в Туркмении, очень удивлялся. Там тоже есть нохчи. Ты не знаешь? Такое племя есть – нохурцы. На туркмен совсем не похожи! Глаза – голубые, а волосы – рыжие. По внешнему виду – точные чеченцы! Живут в горах Копет-Дага. Они говорят, что пророк Ной причалил после потопа именно туда.

      Вахид опять вспомнил наше интернатское житие:

      – Кто грабил жителей в Волгограде? Кто шапки снимал и лезвием – по лицу? Чеченцы? Или свои же, родимые русские? Конечно, не пианисты и скрипачи! А быдло! Оно везде в России – быдло!

      Я согласился:

      – Эт точно! Деньги у меня отбирали в городе не чеченцы!

      – Точно! Помню, как ты пришел в интернат и чуть не плакал.

      И кто вернул тебе деньги? А? Мы, чеченцы, и вернули тебе!

      Вахид улыбнулся:

      – А помнишь, твой отец рассказывал, когда лежал в больнице? В нейрохирургии. Бандитизм был в Волгограде! И шапки снимали, и шубы, и просто так избивали! Отец твой удивлялся, как много народа привозили в больницу. Ограбленных, избитых до полусмерти, брошенных замерзать на морозе! Он удивлялся. Ограбили, ну и ладно, а убивать зачем? Оставлять раздетым на морозе зачем? Не понимал он.

      Вахид задал мне риторический вопрос:

      – Кто были грабители? Чеченцы? Нет, конечно! Это – то же самое быдло, жестокое и жадное. Оно сейчас пришло к нам в горы. В наши горы! И так же, как в Волгограде, убивают и грабят. И что с такими нам делать?

      Вахид допил чай, поставил стакан на каменный выступ:

      – Извини, мне пора! О тебе сообщим в погранотряд. Чтоб не волновались.

      Взбудораженный воспоминаниями, я долго потом не мог уснуть. И вдруг услышал слабый голос:

      – Помогите! Вы – русские?

      Я встал с топчана, прислушался. Прошелся по пещерке:

      – Кто здесь?

      – Я – рядовой Крапивин. Алексей. Меня в плен взяли. В Осетии. Наверное, умру скоро! Пальцы гниют. Гангрена. Напишите домой, маме. Что я здесь.

      – Алеша!