Секта Анти Секта. Том 2. Калейдоскоп. Валерий Озеров

а он добавил мне вслед, беззлобно смеясь:

      – Ну ладно, не смущайся, я сам давно понял, зачем тебе золото. Золото тебе нужно для любви, так? Слава Богу, что не для власти! И что ты намерен делать, когда это золото у тебя вдруг появится?

      Тут только я пришёл в себя и отвечал ему:

      – Как что, Пьер? Я хочу построить дом недалеко от вас, и только тогда уже ввести в него Марию, раз уж ты всё про меня знаешь. Да, я люблю твою сестру, и она любит меня.

      – О, как!? Вы уже объяснились?

      – Да, но пока только на словах. Я не хочу нарушать обычаи.

      – Да ты крут, Виктор! А у тебя были раньше женщины? Я думаю, скорее да, чем нет.

      – Были, честно скажу, и не одна. Но Мария – это особый случай, Пьер! Поверь, я очень люблю твою сестру, больше жизни!

      – Ну, это ты зря, друг мой, лучше жизни на этом свете ничего нет, – пробормотал Пьер и добавил:

      – Всё, наш плод давно готов и остыл, а мы про него забыли за житейскими сантиментами.

      Он встал со своего круглого табурета и подошёл к железному столу, на котором лежал взлелеянный нами философский камень. Взяв его в руки, Пьер стал внимательно его осматривать. Поднеся его к лицу, несколько раз понюхал его и передал мне:

      – Полюбуйся ка на это чудо, Виктор!

      Я взял камень в свои руки и чуть не уронил. Для своего размера он был очень тяжёл. Но не это удивило меня, а то, что, несмотря на тяжесть, он казался каким-то рыхлым на вид, и по ощущениям тоже. Рыхл камешек то, и, как оказалось позднее, пластичен. При его-то тяжести это было невероятно!

      Цвет Камня был красно бурый, но светлее цвета красной свеклы. Поверхность, когда то обращённая кверху, к небу, застыла в нём как бы волнами. Эта волнистая, слегка шероховатая на ощупь поверхность искусственного чудесного минерала завораживала меня своим видом. Я казался сам себе волшебником. Хм, подобный восторг я иногда испытывал лишь в присутствии Марии!

      Камень был тяжёлым, а эта поверхность казалась несуществующе невесомой, она как бы жила своей жизнью.

      – Налюбовался? – спросил Пьер, и забрал у меня «философское яйцо».

      Он положил его обратно на стол, подошёл к полкам с разными причудливыми штуками, взял с одной из них какой-то предмет, похожий на барабан, но с ручкой. Я догадался, что это мельница. Пьер положил аккуратно камень внутрь барабана и начал с усилием его вращать.

      Я вытаращил глаза! Я думал, что сейчас раздастся дикий скрежет, но ничего подобного не произошло. Звук был, но какой-то мягкий, с лёгким похрустыванием. Однако было видно, что крутить ручку мельницы Пьеру было тяжело, и вскоре Пьер передал её мне:

      – Потренируйся, друг мой!

      Я начал вращать ручку барабана, слегка прижимая камень широкой скалочкой, которая была у меня в другой руке. Пьер держал мельницу обеими руками, чтобы она не улетела прочь со стола.

      Крутить, в действительности, было очень трудно. Камень, хотя и истирался, но очень медленно; тёрка была мелкая