Victoria. Янина Хмель

Антон не заметил:

      – Всё можно исправить…

      – Единственное, что я никогда не прощала, это измена. Ты меня за дуру принимаешь? Какая бля*ь по счёту побывала на тебе? А я, наивная, строила домашний очаг. – И тут Остапа понесло, как говорится. Мы начали выяснять отношения прямо около моего подъезда. В четыре часа утра.

      – Что, повтори, ты строила? Ты всегда была занята лишь своей карьерой. А замуж собралась за меня, потому что «так надо» и «уже пора». – Антон тоже сорвался.

      Отлично. Тут и порешаем. Раз и навсегда.

      – Вот и славно! Продолжай тра*ать своих шлюх, а я буду строить карьеру дальше. Нас больше ничего не связывает. И перестань караулить меня! – Я толкнула его в грудь ладонями.

      Он схватил меня за запястья и притянул к себе, прошипев прямо в лицо:

      – Ревнуешь?

      Я оттолкнула его от себя, наступив каблуком на ногу:

      – Велика честь!

      – Не руби сгоряча.

      – Я бы уже давно кое-что тебе отрубила! Так что не приближайся ко мне, целее будешь.

      – С каких пор ты целуешь женщин?

      Я ждала этого вопроса.

      – После тебя. Отвернуло от мужчин. А от тебя подавно! Ничтожество. – Я зашла в подъезд и захлопнула дверь прямо у него перед носом.

      Горячая пенная ванна вернула мне спокойное расположение духа. Я укуталась в полотенце и включила музыкальный канал на минимальную громкость. Сейчас мне не хотелось тишины. Ибо эту тишину заполнят мои мысли.

      «Добрых снов. Не ночуй в кафе». – Это было сообщение от Глеба.

      Я улыбнулась и отправила ответ: «Лучше бы заночевала. По дороге домой уже набедокурила…»

      Телефон известил о втором сообщении. Оно было не от Глеба… «Не могу уснуть. Ты понимаешь, что сделал твой поцелуй? Ты тоже что-то чувствуешь ко мне? Я приду завтра. Мне нужно с тобой поговорить…»

      О, чёрт… Что-то чувствую?! Я ничего не чувствую! Кроме боли от предательства. Кроме желания мести. Но я подавляю это желание в себе. Засыпаю песком. Но оно прорастает. Рвётся наружу…

      Не уверена, что знаю, что творю. Я отправила ответ: «Давай завтра поужинаем. И поговорим».

      Я растянулась на кровати звёздочкой. По телевизору Селин Дион тихо исполняла свою знаменитую композицию из Титаника. Так и я, как тот огромный лайнер, налетала на айсберг и медленно шла ко дну. Где мой Ди Каприо, который вытолкнул бы меня из ледяной воды хотя бы на мимо проплывающую дверь?..

      «Сиди на жопе ровно, не усугубляй ситуацию». – Это уже было от Глеба.

      Кажется, поздно. Моя жопа уже нарвалась на масштабные неприятности.

      Утро вечера мудренее? Это не про меня. С утра позвонила маме и рассказала, что ей не нужно искать платье на мою свадьбу.

      – Что ты удумала?! – Недоумевала мама.

      – Свадьбы не будет. – А дальше пересказ причины.

      Мама расстроенно вздохнула.

      После разговора с мамой ко мне опять вернулась жалость к себе. А я так грубо её прогоняла! Чувствую себя ничтожной в момент жалости. Лучше отругать себя за то, что позволила довести себя до такого момента. Жалость – она как трясина в болоте,