Мама!!!. Анастасия Миронова

кто обкакался-то? Сама и обкакалась!

      Они осторожно добежали до второго этажа и заскочили в освещенный коридор. Здесь тоже горела только одна лампочка, на удивление, прозрачная, не окрашенная, освещая только половину коридора. Они остановились отдышаться.

      – Но я всё равно хочу какать, – запищала снова Анька.

      Саша задумалась. Они стояли под дверью Светки Пащенко. Та жила с мамой и иногда с бабушкой здесь, в 201-й квартире. Саша забарабанила в дверь.

      – Открой, это я!

      Никто не открывал.

      – Света, это я! – Саша уже развернулась к двери спиной и стучала теперь ногами. За дверью послышались шаги и взрослый голос:

      – Кто там?

      – Это Саша. А Свету можно?

      – Светы нет.

      – А где она?

      – Петух жареный тебя с твоей Светой клюнул, носитесь весь день, спать не даете. В соседнюю комнату стучи, – послышалось из-за двери.

      Это точно не был голос Светиной мамы, которая никогда так и не говорила. Точно, не та квартира. Саша побежала в 201-ю. Постучала три раза по три – никого.

      – Я уже не могу, пошли на лестницу, – заныла Анька.

      – Там он спускается!

      – Я сейчас по правде обкакаюсь, – заплакала Анька.

      – Подь ты к шуту! – простонала Саша, подражая своей бабушке, которая всегда так говорила, если раздражалась или уставала слушать одно и то же.

      – Ты на козырек залезешь? – Саша придумала, где Аньке покакать. Туда можно было выбраться через окно между первым и вторым этажами.

      – Залезу-у-у-у, – рыдала Анька, теперь готовая лезть куда угодно, только бы быстрее.

      Саша помчалась по коридору. Светлую половину пробежала одна, на темной дождалась зареванную Аньку и взяла ее в темноте за руку. Они выскочили на площадку между вторым и первым этажами и подтянулись на подоконник межэтажного окна. Хорошо, что стекло в нем было аккуратно вырезано: самим им окно не открыть, а в разбитое лезть больно. Они сначала хотели спрыгнуть с подоконника на козырек, но побоялись.

      – Высоко-о-о-о-о! – протянула Анька, как будто забыв, зачем сюда пришла.

      – Надо сесть и потом осторожно слезть ногами вниз.

      – А ты слазила? – недоверчиво спросила Анька, она уже совсем не плакала.

      – Нет, не слезала. Но видела, как другие слезают.

      – Прыгать-то надо. Прыгать-то.

      Саша молчала. Она вдруг совершенно ясно поняла, что никогда не сможет прыгнуть с этого подоконника. И, значит, все ее подбадривания Аньки, держание за руки, предложение прыгнуть на «раз! два! три!» будут нечестными. Анька смелая, Анька прыгнет. А она, Саша, останется наверху.

      – Давай! Раз! Два! Три! – закричала первой Анька и выпустила Сашину руку.

      Саша зажмурилась и не думала прыгать. Она представила, как откроет сейчас глаза, увидит Аньку одну на крыше, и их дружба навсегда закончится – Анька не простит. Саша не сможет больше приходить к Аньке в гости, тетя Лена не будет учить их делать аппликации, рисовать на вощеных листах и складывать из бумаги разных зверей. Дядя Валя не станет катать Сашу на велосипеде, а Анькина бабушка Клава не возьмет