Немцы. Ирина Велембовская

снегов. По взволнованному шепоту, который пробегал по вагону этой ночью, было ясно, что многие с тревогой ждут прибытия на место. Слышались приглушенные рыдания и скорбные вздохи.

      Штребль всю ночь проспал – он был молод и здоров и никакой работы не боялся.

      2

      Прииск Нижний Чис лежал в самом сердце Урала, на границе Европы и Азии. Полноводная, быстрая река Чис была теперь закована толстой броней льда. Три крупные паровые драги чернели на льду между отвалами, занесенными снегом. Поселок раскинулся на высоком берегу, позади него громоздились горы и шумел еловый бор.

      Лаптев приехал на Нижний Чис поздно вечером, на сутки раньше своего эшелона. С площадки первого вагона он смотрел на выплывающий из тумана поселок, на мелькающие кое-где огоньки.

      Стоял лютый мороз. Это было 24 февраля 1945 года.

      В помещении приискового управления уже был погашен свет. Только окно во втором этаже еще светилось. Сторож проводил Лаптева к двери, на которой висела табличка «Лесная контора».

      В комнате за большим письменным столом сидела темноволосая полная женщина, закутанная в белую шерстяную шаль.

      – Здравствуйте, – сказал Лаптев.

      Женщина поднялась, сбросив шаль на спинку стула. На ней была простая мужская гимнастерка, тесная в груди и в вороте.

      – Здравствуйте! Начальник лесного отдела Путятина Татьяна Герасимовна, – представилась она. Высокий голос как-то не соответствовал ее комплекции. – С чем вы, товарищ?

      Лаптев назвал себя. Татьяна Герасимовна широко улыбнулась.

      – Ждем мы вас, ждем, как пироги из печи, – и сразу перешла на «ты»: – Ну, садись, рассказывай.

      Они беседовали долго. Татьяна Герасимовна внимательно слушала, подперев щеку кулаком совсем по-бабьи.

      – Много ль везете немцев-то? – спросила она.

      – Около четырехсот мужчин и сотни полторы женщин.

      Татьяна Герасимовна широко раскрыла глаза:

      – Женщин? Разве их тоже в плен брали?

      – Нет, конечно, – улыбнулся Лаптев. – Вы, очевидно, думаете, что мы везем военнопленных, а это – интернированные, немцы из Западной Румынии. Есть такая провинция Банат. Хорошие места. Немцев там много живет, венгров, чехов. Сейчас большинство немцев в возрасте от пятнадцати до пятидесяти интернированы в Россию.

      – Что ж, навечно? – испуганно спросила Татьяна Герасимовна.

      – Зачем же навечно? Пока в этом будет нужда. Пусть поработают на нас немного.

      – Да, работники нам нужны, – кивнула Татьяна Герасимовна. – Драги третий день простаивают без дров. Детсад, больница – нигде дров ни полена. От заносов ни трактор, ни машина в лес не проходят. Рубить и подавно некому: одни бабы да ребятишки.

      – Значит, мы вовремя поспели? – снова улыбнулся Лаптев.

      Татьяна Герасимовна собрала со стола бумаги, заперла стол и накинула шаль.

      – Где остановился-то, товарищ Лаптев?

      – Хотел в приезжей, – ответил Лаптев и смущенно добавил: – Да говорят, там холод собачий…

      – Поедем