Чистильщик. Повесть. Валерий Николаевич Ковалев

фронта маршала Конева.

      На первой же улице, Исаева остановил вооруженный патруль. Выяснив, что капитан демобилизован из армии и прибыл к месту жительства, его старший – офицер, сообщил, что в городе действует комендантский час.

      – Так что следуйте в нужный адрес и до утра из дома желательно не выходить. Ночью в городе и его окрестностях опасно,– сказал, возвращая документы.

      – Это я уже понял,– спрятал их в нагрудный карман Исаев и, включив передачу, тронул с места. Фара мотоцикла высвечивала брусчатку, высокие по сторонам здания, со шпилями и остроконечными крышами, с темными слепыми окнами.

      Миновав «Старый город» (там документы проверили еще раз), свернул на проспект с цветущими липами, тускло освещенный редкими фонарями, а оттуда на темную улицу, въехав через арку во двор.

      Он был небольшим, с двухэтажным облупившимся флигелем прошлого века, каретным сараем и глухой, меж ними, каменной стеной, вдоль которой росли несколько старых берез. До войны флигель занимали шесть семей, включая Исаевых. А сарай использовался для хранения дров и заготовок на зиму.

      Остановив «Цундап» у подъезда, капитан заглушил двигатель, выключил фару и, с бьющимся сердцем, вместе с Рексом поднялся на второй этаж, куда выходили три двери. Прошел к средней, постучал – тишина. Еще раз, она стала звонче.

      Вынул из кармана ключ (берег всю войну), отпер дверь и вошел в полную темноту, – отец, мама! Никакого ответа.

      Нащупал сбоку выключатель, на потолке вполнакала зажглась лампочка, высветив прихожую и часть зала с мебелью. Позади скрипнула входная дверь – оглянулся.

      За ней, обернутая шалью, на офицера испуганно глядела миниатюрная старушка.

      –Тетя Азалия?

      – Коля! – бросилась та вперед, прижалась к его груди и заплакала.

      – Ну-ну, зачем так, я же вернулся – погладил ее по худеньким плечам. – А где мои?

      – Нету (подняла на него заплаканные глаза).

      Чуть позже они сидели на кухне с засохшим фикусом, где соседка рассказала, что до весны 44-го его родители оставались здесь, как и она, поскольку не успели эвакуироваться. Помогали друг другу, чем могли, ждали прихода наших.

      Одним утром Исаевы пошли на центральный рынок, надеясь выменять продукты, но вместо этого попали в облаву. Накануне подпольщики убили крупного немецкого чина и их, в числе еще девятнадцати мирных граждан, взяли в заложники.

      – Там же, у стены, всех и расстреляли, – всхлипнула старушка (капитан отвердел скулами).

      – Но мы, Коля, – продолжила Азалия Петровна, – твоих похоронили. С другом отца, из второй квартиры, Василем Карповичем, ты его знаешь.

      – Где?

      – На Яновском кладбище, могилку я покажу. Затем соседка ушла к себе, а Николай до утра просидел в зале. С выцветшего ковра, на него грустно смотрел Рекс.

      Утром, захватив с собой тетю Азалию с дядьком Васылем и оставив овчарку в квартире, выехал на кладбище. Могила родителей – осевший холмик с покосившимся крестом, была в его конце, со многими свежими.

      Остановив мотоцикл рядом, капитан