Поискун и Потаскун. Виктор Борисович Мурич

а их ждет садик или школа. Первый снег и этим все сказано. Чистый снег. Чистые эмоции через край. Бедные мамаши и очень редкие папаши пытаются вернуть малышей в свою серую реальность. Они уже не помнят, что такое быть ребенком. Они не верят в чудеса и забыли вкус настоящего счастья. Они уже не помнят, что порция эскимо может доставить радости куда больше чем новый ноутбук или лексус под окном. Что первый поцелуй любимой дает душе крылья, а жрицы любви публичного дома всего лишь будят воспоминания об этом. Для них – букет фиалок под дождем на велосипеде через полгорода, только для того чтобы ОНА улыбнулась – нерациональная нелепость. Ласковая улыбка мамы тускнеет в памяти под грузом пустых бытовых забот. Доминирующее слово на устах – «надо». Надо в садик. Надо в школу. Надо к бабушке под присмотр. Взрослые забыли себя прежних. Стали рабами социума. Слово-то какое мудреное. Мой скудный умишко не в состоянии его постигнуть. И я рад этому. Рад, что стою в стороне от стада потребителей, управляемых рекламой, модой. У меня свой взгляд. Своя жизнь. Свой путь. Иногда я даже не уверен, что я из этого стада. Это я про хомо сапиенс.

      Щелкнул замок входной двери. Этот замок открывается только снаружи. Затрещал дверной звонок, напомнив о головной боли. Пошатываясь из стороны в сторону, я направился в прихожую. Топорик, для разделывания мяса, воткнутый в голову лося над входной дверью вызвал улыбку. Хорошо я ему засадил промеж рог. Попытки извлечь кухонную принадлежность из жертвы таксидермиста не увенчались успехом. Топорик крепко засел в черепушке. Не та уже силушка. Не та.

      – Кто? – крикнул я, стоя сбоку от бронированной двери.

      – Ищи рифму алкоголик, – заорал Енот из подъезда. – Открывай-открывай.

      – Енот, это точно ты? – поинтересовался я, набивая дату и время своего рождения с точностью до минуты одновременно двумя руками на двух пультах, размещенных на противоположных стенах узкого коридора. Идея шефа. Когда я в поиске, то практически невменяем. Другими словами – пьяный в хламину. Вот и придумали выход с защитой от пьяного. Нужно всего лишь синхронно на двух пультах набить последовательность цифр. В общем, перестраховались как могли, чтобы оградить мир от меня нетрезвого а меня от мира беспощадного. Но иногда я и сам себя удивляю.

      «Клац» – сказал распахнувшийся сейф.

      «Хрясь» – сработал внутренний замок на двери. С третей попытки – почти трезвый.

      Дальше работают рефлексы. Мозг отдыхает. В левую руку детонатор. Осколочная мина направленного действия находится в стенном шкафу напротив входной двери. В правую – пистолет. Надо будет сказать шефу, что пуленепробиваемые стекла это хорошо, но доступ на балкон стоит ограничить. Вчера холодильник – счастье бомжей, а завтра – завтра моя фантазия изрыгнет нечто смертоносное. Лучше без балкона. Ограничимся форточкой.

      – Шило, это я. Енот. Точно-точно, – его голос дрожал. Как-то его голос показался мне недостоверным. С тех пор соседи напротив со мной не здороваются а Енот осторожничает.

      – Заходи, – я коленом толкнул задвижку.

      Дверь