Среди тысячи слов. Эмма Скотт

главную роль, но участвовал в каждом спектакле.

      «И в каждом он выглядит по-другому», – подумала я.

      Даже в ранних представлениях, когда юность крылась в его мягких, круглых чертах, он мог еле заметно изменить выражение лица или походку – уловки, которые превращали его в совершенно другого молодого человека в каждой новой роли.

      – Отлепи глаза от этих фотографий, – сказала Энджи, потянув меня за рукав. – Пришло время полюбоваться настоящим.

      Мы зашли в главный зал театра с двумя секциями мягких сидений. Когда-то бархат был ярко-красным, но теперь поблек до тусклого каштанового цвета. Красный занавес просцениума[19] тоже видал лучшие годы. Факелы посылали лучи света, взбирающиеся по стенам на пересекающиеся своды потолка.

      «Царь Эдип» уже две недели шел в этом крошечном городке, но мне показалось, что театр, вмещающий 500 зрителей, был заполнен на три четверти.

      – Разве еще не все в Хармони посмотрели эту пьесу? – спросила я Энджи, когда мы заняли свои места.

      – И не раз, – ответила Энджи. – Завтра последний спектакль, и все билеты распроданы. Люди приезжают отовсюду. Из Брэкстона и Инди.

      – Даже из Кентукки, – заметила Джоселин, сидящая по другую руку от меня. – Театр играет большую роль на Среднем Западе.

      – В университетах Огайо и Айовы есть престижные факультеты театрального искусства, – сказал Нэш. – Наш маленький город притягивает и важных персон.

      Энджи потерла костяшки о толстовку.

      – Мы типа очень важные.

      – Если это так важно, почему они не могут позволить себе ремонт? – спросила я, ерзая, потому что пружина в сиденье врезалась мне в зад.

      Энджи пожала плечами.

      – Более десяти лет назад Мартин Форд, владелец, занял место предыдущего парня, который угробил финансы театра. Почти обанкротил. Теперь Форд изо всех сил старается держать его на плаву.

      – Они не могут получить грант или типа того? Какое-нибудь пожертвование?

      – Уверена, мистер Форд делает все, что в его силах, – сказала Джоселин.

      Кэролайн кивнула.

      – Он любит это место. Он не просто владелец. Он еще и режиссер всех спектаклей.

      – Большинство его актеров – наши горожане, – заметила Энджи. – Он хочет, чтобы все было органично, – она показала на мою программку. – Он тоже играет в спектаклях.

      Я посмотрела на список состава и нашла имя Мартина Форда. Он играл Тиресия, слепого пророка.

      – Так это он дает Айзеку все роли?

      – Более того, – сказала Энджи. – Он выбирает пьесы, которые, по его мнению, лучше раскроют талант Айзека. Айзек его протеже.

      – Думаю, ты пыталась вспомнить слово «источник доходов», – заметил Нэш, рассеянно и нежно накручивая локон Энджи на палец.

      – Это два слова, – она наклонилась ко мне. – Нэш завидует, потому что в хитоне он так хорошо не смотрится. – Огни стали гаснуть. – Ну вот, легок на помине.

      Огни потухли, и нас накрыла тьма, а когда они снова зажглись, нам открылся вид

19

Просцениум – часть сцены перед занавесом.