Дневник горничной. Октав Мирбо

черных глаза.

      – Ах! Я так и знал, что он здесь поблизости. Иди сюда, Клебер! Псстт!..

      Животное проползло по ветви и осторожно спустилось по стволу, цепляясь когтями за кору. Оно было покрыто белой шерстью в рыжих пятнах и передвигалось мягко и грациозно, как змея. Оно встало на землю и в два прыжка было уже на коленях у капитана, который очень нежно стал его ласкать:

      – Ах! Мой милый Клебер! Ах! Мой прелестный, маленький Клебер!

      Он обернулся ко мне:

      – Видели ли вы когда-нибудь такого ручного хорька? В саду, повсюду он следует за мной, как маленькая собачка. Мне стоит только позвать его, как он уже здесь, смотрит на меня, виляет хвостом. Он ест с нами, спит с нами. Право, я его люблю больше, чем человека. Мне давали за него триста франков, я отказался, и не отдам его за тысячу, за две тысячи франков. Сюда, Клебер.

      Животное подняло голову к хозяину, вскочило к нему на плечи, нежилось, ласкалось и обвилось вокруг шеи капитана, как галстук. Роза ничего не говорила, она казалась рассерженной.

      Вдруг адская мысль мелькнула у меня в голове.

      – Держу пари, – сказала я, – держу пари, господин капитан, что вы не сможете съесть своего хорька!

      Капитан посмотрел на меня сначала с большим удивлением, затем с бесконечной грустью… Глаза его стали совершенно круглыми, губы дрожали.

      – Клебера? – бормотал он, – съесть Клебера?

      Очевидно, такого вопроса никто ему никогда не предлагал, ему, который ел все… Перед ним как будто открылся новый мир съестного.

      – Держу пари, – повторила я с жестокой настойчивостью, – что не сможете съесть своего хорька?

      Испуганный, грустный, движимый каким-то таинственным чувством, старый капитан поднялся со скамьи. В нем заметно было какое-то необыкновенное возбуждение.

      – Повторите еще раз! – прошептал он.

      Резко, отчеканивая каждое слово, я в третий раз сказала:

      – Держу пари, что вы не сможете съесть вашего хорька!

      – Я не смогу съесть своего хорька? Что вы сказали? Вы сказали, что я не буду его есть?., да. Вы это сказали? Ну так вы сейчас увидите… Я все ем…

      Он схватил хорька, моментально переломил ему позвоночник и бросил на дорожку аллеи бездыханный трупик, крикнув при этом Розе:

      – Приготовь мне из него рагу на ужин!

      И с какими-то безумными жестами убежал и заперся в комнатах.

      Я испытывала в течение нескольких минут невыразимый страх. Все еще подавленная своим ужасным поступком, я поднялась, чтобы уйти. Я была очень бледна. Роза проводила меня. Улыбаясь, она сказала мне:

      – Я не сержусь за то, что вы это сделали. Он слишком сильно любил своего хорька. Я не хочу, чтобы он что-нибудь любил. Я нахожу, что и цветы он уж слишком сильно любит…

      После короткого молчания она прибавила:

      – Он вам этого никогда не простит. Этому человеку верить нельзя… Еще бы!.. Старый солдат!..

      Через несколько шагов она опять заговорила:

      – Будьте осторожней, моя милая. Про вас уже начинают болтать. Вас, кажется, видели вчера в саду с господином Ланлером.