Странные существа (сборник). Павел Виноградов

умными глазами. Кукушка вылетела неизвестно откуда, сделала круг и уселась на плечо монаха. Во мне больше не было сил на изумление.

      Настоятель отложил флейту, лось исчез в ельнике, кукушка вспорхнула, но волк остался сидеть. Сильван, не обращая на него внимания, продолжил свои речи.

      – Вот ты говоришь «демон», а кто они такие, не ведаешь. А я их видел, и говорил с ними. С одним, которого вы Дионисом именуете, даже дружил. Ходил с ним до самой Индии, видел там и сородичей своих в лесах, и совсем уж жутких аггелов, многоруких и звероподобных. Не понравилось мне там – жарко, народ расслабленный, мечтания их мучают. Я всегда славился умением на людей ужас наводить, даже ваше слово «паника» от одного из имён моих, но такого ужаса, который они от своих демонов принимают, я до тех пор не видел. Да и Дионису там не понравилось, вернулись мы. Он вообще-то вертопрах был, иной раз жестокий, как дитя неразумное, но не злой. И много вина пил. А я с ним. И другие демоны тогда по земле ходили, а люди им яко бозям кланялись.

      – Выходит, – уточнил я, – языческие боги – реальность?

      – А что есть реальность? – вопросом ответил Сильван. – Вот я тебе уже долго глаголю, а ты до сих пор не уразумеешь, сон это или явь. Да, бесы реальны, насколько реально зло. Оно – отсутствие добра, а добро реально, потому что оно есть Бог. И в отсутствии Бога зло также реально. А Бога на той падшей земле не было, вот нечисть и ходила свободно. Падшие аггелы не совсем такие, как вы их представляли. На самом деле, гораздо хуже, но как-то… проще что ли. И они не знают, что они зло. Вернее, тогда не знали. Потом-то им пришлось это узнать. Но я и тогда знал, что Истинный Творец всего есть. Только я думал, что Он уже давно забыл о созданной Им земле и оставил нас.

      Старец вновь замолчал и прикрыл глаза. Я не осмеливался нарушить его воспоминания. И волк сидел неподвижно, как каменный Анубис. Наконец монах опять заговорил:

      – Ваши людские дела мне были безразличны. Я только мельком узнавал, что, вот, исчезли пеласги, в Кеми больше не строят пирамидальные усыпальницы для царей, Крит смыло волнами, Троя давно пала, эллины отразили персов, а потом сами на них пошли, и что в Стране телят на холмах появились какие-то «дети волчицы», которые всех побеждают. Для меня и сородичей не менялось ничего. Но две тысячи лет назад всё вдруг стало иным. Началось даже раньше – какое-то беспокойство, томление духа. Я думал, просто мир стареет. Многие из наших не выдержали этой неясной угрозы, прекратили жить, и мы проводили их вином и танцами. Люди же вдруг перестали нас почитать, всё меньше оставляли для нас еды на перекрёстках, а девы при виде нас убегали, отвратив лики. Боги стали мелочными, скучными и один за другим куда-то канули. Как-то раз пробудился я ночью на вершине холма. Была зима, дул пронизывающий ветер, даже в моей шкуре я мёрз. Но небо было светлым и ясным, и прямо над моей головой разгоралась невиданная огромная звезда. Я решил: вот, мир умирает.

      Волк поднял морду к небу и коротко взвыл. Где-то поблизости раскаркалась ворона. По верхушкам деревьев прошёлся порыв