Тот, кто скрывается во мне. Андрей Дышев

меня правильно, – начал я приближаться к акту сделки. – Меня интересует только конечная цель. Я должен стать кандидатом наук, хотя, возможно, и не заслуживаю этого.

      – Вы что? – не слишком горячо возмутился Календулов. – Почему вы сразу так унижаете себя? Может быть, это великолепная работа!

      – Это совершенно бездарная работа, – заверил я.

      – Я хочу лично удостовериться в этом, – ответил он.

      – Сколько я вам буду должен? – спросил я.

      Календулов поднял на меня возмущенный взгляд.

      – Еще раз так скажете, – негромко, но выразительно произнес он, – я откажусь быть вашим руководителем.

      Я оставил Календулову номер своего мобильного телефона и поехал в фирму. Там пообедал, покрутился немного и под видом того, что должен проводить в Домодедово оптовиков из Узбекистана, слинял. Директор не знал, что с узбеками я распрощался еще вчера, и потому возражать не стал.

      Затем я зарулил к себе в Новогиреево, чтобы проконтролировать бригаду с Украины, которая делала ремонт в моей новой квартире.

      – Тут у нас малэнька проблема, хозяин, – сказал мне бригадир с белыми от мела усами и красными от водки глазами. – Бильярдный стол, выбачаюсь, на запчасти розибраты нияк не можлыво. Там тильки одна доска три на два метра. Так шо нам придется заносить его разом. Может, мы сначала занесем, а уж потим двери навесим?

      Я ходил по комнатам, в которых гулким эхом отзывались мои шаги и мат рабочих, зачищающих шкуркой потолок.

      – Бильярдный стол отпадает, – сказал я бригадиру, который безотрывно следовал за мной.

      – Шо значит отпадает? – не понял он.

      – Я передумал. Вместо бильярдной будет кабинет.

      – Во как! – с пониманием произнес бригадир и покачал головой. – Кабинет – цэ дило серьезное. Мабуть, вам потрибно головой часто думать, на то и кабинет нужен… Добре! Я хлопцам скажу, чтоб починали двери навешивать.

      Я и сам не мог понять, почему вдруг передумал устраивать в самой большой комнате бильярдную. Диссертация незаметно, но радикально меняла меня, вынуждая отказываться от прежних взглядов на жизнь. А в самом деле, на кой черт мне бильярдная? Собирать в ней толпы таких же бездельников, как и я, чтобы кичиться друг перед другом своим умением тыкать палкой по шарам?

      Выйдя на улицу, я понял, что больше мне ехать некуда и пришло время усмирить свою обиду и позвонить Насте.

      Трубку поднял профессор.

      – Да, Настя дома, – ответил он. – Позвать?

      Пока он ходил за Настей, я думал, как бы не признать себя виноватым, но не смог придумать подходящих слов. Кто звонит первым, тот оправдывается, и никуда от этого не денешься.

      – Она сказала, что занята, – ответил Аристарх Софронович через пару минут.

      – Занята? – удивился я. Настя еще никогда не выказывала свою обиду в столь резкой форме. – А чем она занята?

      – Книгу читает.

      Через сорок минут я был у нее дома. Открыл, как я и предполагал, профессор. Я с порога вручил ему бутылку французского