Назад в юность. Александр Сапаров

кавалеров и на мой приход практически не отреагировали.

      – А, Сережа, проходи, – сказала Люба.

      – Там тебе Валентина Ивановна приготовила санитарский костюм, так что можешь переодеваться. А работы пока нет. Ночью операций, слава богу, не было. Переодевайся, и попьем чаю.

      Во время чаепития к нам заглянул дежурный хирург, молодой парень лет тридцати. Он сделал строгое лицо и спросил, как дела, после чего быстро нас покинул. Но приличный запах перегара за собой оставил. Женя, искоса поглядев на меня, тихо сказала Любе:

      – Опять ведь к вечеру нажрется. Как будем работать, если что?

      Та пожала плечами:

      – Не в первый раз. Если сегодня, не дай бог, залетит, наверное, уволят.

      После чая девушки отправили меня в бельевую шить марлевые салфетки на швейной машине – видимо, чтобы я им не мешал обсуждать матримониальные проблемы. В обеденное время меня отправили на кухню выцыганить что-нибудь на горячее.

      Очень довольный, я возвращался с кастрюлей картофельного пюре и несколькими котлетами, когда услышал сирену «скорой». Посмотрев в окно, увидел, как к зданию подъезжает «скорая», из нее быстро вытаскивают носилки с больным и заносят в открытую дверь приемного покоя.

      Когда я зашел в оперблок, то обнаружил, что обе девицы тоже прилипли к окну.

      – Ну вот нам и работенку подкинули, – сообщила Женя.

      И действительно, вскоре последовал звонок хирурга из приемного покоя, чтобы мы готовили операционную. Через тридцать минут больного привезли к нам после рентгеновского обследования.

      На каталке лежал стонущий, бледный, скрюченный мужчина, при одном взгляде на которого у меня уже был готов диагноз – классическая прободная язва.

      Мы завезли больного в операционную и совместными усилиями положили на операционный стол. Через несколько минут вошел старший хирург смены Анатолий Григорьевич и недовольным голосом спросил:

      – Кто-нибудь Павла Сергеевича видел?

      Женя с Любой переглянулись и синхронно пожали плечами.

      – Так, с этим уродом все ясно. Опять где-то наклюкался, но уж это ему так не пройдет. Что же делать?.. – рассуждал он вслух. – Анестезиолога вторым не взять, гинеколог срочно уехала в район на роды, наш Витя в отпуске…

      Тут его задумчивый взгляд упал на меня.

      – Послушай-ка, паренек. Ты ведь сын Дарьи Васильевны, я слышал, хирургом стать мечтаешь. Не испугаешься постоять на операции вторым номером, подержать крючки?

      «Я? Испугаюсь? Да я ни о чем другом и не мечтаю, кроме как встать за этот стол и желательно не держать крючки, а сделать всю операцию самому», – думал я про себя, а вслух сказал:

      – Конечно, не испугаюсь.

      – О стерильности представление имеешь?

      – Без проблем.

      – Ого, вот это уверенность. Ну тогда вперед, а я проконтролирую все этапы.

      По мере того как я вымыл руки щеткой, ловко закрыв локтем ручку крана, обрабатывал их раствором диацида, брови у хирурга поднимались все выше и выше.

      – Слушай, парень, я тебя вроде здесь раньше не наблюдал. Где ты это все