Назад в юность. Александр Сапаров

тут, на мое счастье, в помещение влетели врач и фельдшер «скорой». Пока девочку перекладывали на носилки, я все держал кулак, и лишь когда ее уже подняли для транспортировки, убрал занемевшую руку. Мое место занял фельдшер «скорой».

      Растирая руку, я устало вышел в коридор. Слегка кружилась голова, но настроение было отличное. И тут на меня налетел вихрь девчонок. Да, десятиклассницы гораздо раскованнее в выражении чувств, чем мои сверстницы. Меня обнимали, лили слезы на плечо, называли молодцом. А одна все-таки ухитрилась спросить на ухо:

      – И когда это ты, мальчик, успел научиться так ловко снимать с девочек трусики?

      На что я спокойно ответил:

      – Да были случаи.

      Растолкав девчонок, ко мне пробрались три парня, которых я шуганул из кабинета.

      – Ну ты молоток! – уважительно произнес самый здоровый и одобрительно хлопнул меня по плечу, отчего я чуть не присел.

      – Ты так скомандовал, что я даже ничего понять не успел, меня ноги сами вынесли из класса.

      Двое остальных, засмеявшись, подтвердили:

      – Мы даже глазом моргнуть не успели, как оказались у медкабинета. Слушай, а это не ты Сороку отдубасил? Ходит тут у нас такая история.

      – Ну было дело, парни, что об этом говорить.

      – Смотри-ка, какой скромный! Другой бы месяц всем рассказывал. Ладно, скажи хоть нам, что там с Машкой? У нее все нормально?

      Тут до меня дошло, что девочка, которой я оказывал помощь, – Маша Сидорова, наша школьная знаменитость. Ее рисунками и картинами увешан весь коридор на третьем этаже.

      И я вспомнил… Похоронная музыка, венки, мы провожаем в последний путь нашу Машу Сидорову. Слезы девочек, скорбные лица, надрывный плач ее мамы над гробом… Да, у меня в памяти был этот субботник. Но в тот раз я вроде бы уныло сгребал прошлогоднюю листву в пришкольном саду и вместе со всеми таращился на машину «скорой помощи», которая подъехала к главному входу. Мы все побежали посмотреть, что происходит, и как раз в тот момент из школьных дверей вынесли носилки, накрытые простыней, а за ними с заплаканными лицами шли десятиклассницы.

      Вот это да! Оказывается, я уже переделываю свое прошлое по полной программе. Что же будет дальше?

      – Слушай, ты что, чувак, задумался? Так что с Машкой?

      – У Маши сложная травма, сейчас в больнице ее прооперируют. Думаю, что все будет нормально.

      – Как ты так ловко все делал – как будто всю жизнь учился!

      – Парни, у меня же мама медсестра, я у нее в больнице больше времени провожу, чем у себя дома, все ее учебники прочитал.

      Парни понимающе переглянулись:

      – Ясненько. В книжках-то небось картинки с голыми бабами разглядывал.

      Вдруг они как-то сникли, и через секунду их уже не было. Я обернулся и увидел незабываемую картину. По коридору бежит наш директор Исаак Наумович Розенберг, маленький и толстый. Как всегда, у него на лысине рогами торчали очки, скрепленные сзади резинкой. Он подлетел к нам и закричал, задыхаясь:

      – Что, что тут произошло? Кого увезла «скорая»?

      Я встал перед ним и доложил:

      – Товарищ