Двери в полночь. Дина Оттом

что мне придется его прощать?

      – Оборотни существуют. И сейчас тоже. И даже сейчас больше, чем когда-либо – спасибо цивилизации и прогрессу.

      У… дядя, вам тоже в больницу.

      – И я – один из них.

      Точно, в больницу. Надо делать ноги.

      – И ты – тоже.

      Ой.

      5

      Головой я понимала всю абсурдность его заявления, но что-то внутри меня взвыло от радости и сделало тройное сальто. Оборотень! Сильный, независимый и наконец-то – не такой как все! Однако ликование длилось всего пару секунд: голос разума безжалостно его задушил.

      Я с сожалением посмотрела на Оскара, а затем и на его загадочного Шефа. Я больше их никогда не увижу: тут явно секта, надо сматывать удочки с максимальной скоростью. Жаль, они такие… Я не могла подобрать слово, но рядом с этими людьми хотелось работать.

      – Я бы с удовольствием вам поверила. И была бы безумно рада, если бы ваши слова оказались правдой, но вы сами-то понимаете, что говорите?

      Оскар устало вздохнул и прикрыл глаза. И хотя внешних проявлений усталости на нем заметно не было, мне вдруг стало ужасно неудобно перед ним. Что бы он там ни говорил, он искренне в это верил. А тут я – упрямая как стадо ослиц.

      – Черна, я говорю правду, какой бы удивительной она ни была. С вами уже происходят странные вещи, и происходят несколько быстрее, чем обычно. У нас нет времени на подготовку вашей психики к новой жизни. К вашей новой жизни.

      Мне отчаянно хотелось ему верить. Эта новая жизнь явно предполагала связь с этим странным местом и… с ним. Я в замешательстве закусила губу.

      – Вы меня простите, если я попрошу доказательств?

      – Люди! – Они сказали это хором с такой непередаваемой интонацией, что мне мгновенно стало стыдно за весь род человеческий.

      – Если вам недостаточно того, что вы оказались за балконом… Что ж, будь по-вашему, – Оскар встал и задумчиво огляделся вокруг.

      – Оскар, не надо! – Шеф поспешно отошел за стол. – Я тебя, конечно, люблю, но не надо. Не у меня. У тебя свой кабинет есть. Вот его и громи. Он под это рассчитан.

      Оскар ухмыльнулся половинкой рта и, махнув мне, чтобы шла за ним, вышел из кабинета.

      Дверь была точно такая же. На этот раз я успела скользнуть взглядом по табличке: простым шрифтом было выведено только его имя – ни должности, ни чего бы то ни было еще. Как будто это имя говорило само за себя. Внутри же все оказалось совершенно иначе, чем у Шефа. Стены покрашены в темно-синий цвет, сам кабинет больше раза в четыре. У стены располагался довольно большой круглый стол, окруженный массивными стульями. Они будто вышли из сказки про Машу и медведей и явно предназначались для медведя-папы.

      – Сядьте.

      Я послушно залезла на один из стульев, с трудом отодвинув его. Забравшись наверх, я поняла, что могу болтать ногами в воздухе, как в детстве.

      – Какие вы, люди, все же скептики.

      Я перестала изучать стул и подняла на него взгляд. И тут я уронила челюсть второй раз за день: Оскар задумчиво расстегивал рубашку.

      – В-вы что делаете? – не удержалась