Клуб неисправимых оптимистов. Жан-Мишель Генассия

знал, что эйфория встречи очень скоро сменится недоверием к историческому врагу. Виктору, как и всем лжецам, трудно было поверить, что человек способен говорить правду, и он не поверил Игорю:

      – Да какой ты врач! Быть того не может!

      – Клянусь честью. Я закончил Военно-медицинскую академию в Ленинграде, но мой диплом во Франции недействителен. Я специализировался в кардиологии. Практиковал пятнадцать лет. Консультировал в больнице Тарновского[91]. Во время войны служил военврачом в армии Жукова, в звании лейтенанта. Я был хорошим врачом, пациенты меня обожали.

      – Думаешь, я поверю в эти небылицы? Ты санитар! А что в медицине кумекаешь, так это потому, что навидался больных и наслушался докторов. Папашу Виктора не проведешь. Мы с тобой похожи. Обмануть невежду и дурака легко, но я не таков, так что хватит вешать мне лапшу на уши… товарищ!

      Игорь столкнулся с неразрешимой проблемой. Как доказать, что он действительно врач? Все его объяснения натыкались на глухую стену недоверия. Виктор желал получить настоящее доказательство. На бумаге с водяными знаками, государственными цветными печатями и официальными подписями. Диплом Игоря остался в Ленинграде.

      – Ты такой же врач, как я – кузен князя Юсупова! – ухмыльнулся Володин.

      – Но ты и есть его кузен!

      – Это я рассказываю туристам, ради смеха. Признаю, ты силен. Главное – уметь произвести впечатление. Я знаю великих герцогов и графов, которые выглядят как портье или сапожники. Когда они заявляют о дворянском происхождении, их называют лжецами. А вот мне все верят.

      Игорь решил не настаивать. Бегство из СССР и пережитые мытарства заставили его переоценить такие понятия, как правда и ложь. Он теперь ни в чем не был уверен, разве что в том, что жив. Для него это была единственная истина на земле: человек либо жив, либо мертв. Остальное – вопрос верований или идеологии.

      – Думай, что хочешь, мне все равно. Ты прав, здесь я не врач, а санитар.

      Виктор расценил столь стремительную капитуляцию как доказательство мастерства Игоря в искусстве обмана и решил, что из него выйдет хороший таксист.

      – Сколько ты сейчас зарабатываешь?

      – Не много.

      – Хочешь зарабатывать больше и быть свободным?

      – Кто же от такого откажется? Если работа честная, я согласен.

      – Ты решил меня оскорбить или просто неудачно шутишь? Не забывай, я бывший офицер царской армии. Надеюсь, ты не еврей?

      – Я жив, разве это не доказательство?

* * *

      Игорь стал работать таксистом на графа Виктора, чье весьма растяжимое понятие честности не распространялось на клиентов, особенно на иностранцев.

      – Зря ты цепляешься к мелочам, Игорь Эмильевич. Ты меня знаешь, я человек верующий и соблюдаю заповеди. Бог создал простофиль, чтобы их надували.

      Игорь не сразу стал настоящим парижским таксистом. Париж – огромный город, все парижане – бешеные, парижанки пребывают в состоянии перманентного возбуждения, в предместьях черт ногу сломит, а их обитатели –

91

Бывшая Калинкинская больница в Санкт-Петербурге (известна также под именем Секретная больница) – первая венерологическая клиника в России. Была учреждена в середине XVIII века на основе одной из тюрем для женщин, уличенных в занятиях проституцией. В 1922 году ей присвоили имя В. М. Тарновского (1837–1906), российского венеролога, сексопатолога, судебного психиатра.