Игрушка Двуликого. Василий Горъ

капельки пота. Лицо – багровое, как закатное солнце. На шее – вздувшиеся вены и снующий вверх-вниз кадык. Пальцы правой руки, сжимающие кнутовище, мелко-мелко дрожат, а левая шарит по поясу, раз за разом ощупывая края ремешков, на которых еще недавно болтался кошель.

      – Ты проклянешь миг, когда появился на свет! И ту, кто тебя родила…

      Кром дергает левый кулак вместе с намотанной на нем косой[23] на себя и вбивает правый в дергающуюся куцую черную бороденку.

      Хрустят ломающиеся кости. В глазах купца вспыхивает боль. А через мгновение гаснет. Вместе с сознанием.

      – Ты – труп, парень! – шипит дородная баба, стоявшая одесную от чернобородого, тут же набирает в грудь воздуха и начинает верещать на всю рыночную площадь: – Грабят!!! Убивают!!! Стража!!!

      Толпа мгновенно раздается в стороны и ощетинивается всем, что попадается под руку.

      Меченый равнодушно оглядывается, натыкается взглядом на троицу широких, будто наковальня, дядек, от которых знакомо пахнет кузней, всматривается в их опаленные огнем лица, разводит руками, чтобы показать, что в них нет никакого кошелька, видит, как они сжимают кулаки, и мысленно усмехается – они верят не ему, а тетке!

      Со стороны кожевенных рядов доносится стук сапог и отрывистые вопли «дорогу!» и «разойдись!».

      Кром поднимает голову, вглядывается в море людских голов, видит несущихся к нему стражников и криво усмехается – поход за бурдюками определенно удался…

      В это время толпа, стоящая ошуюю от него, раздается, и перед ним возникает слегка подвыпивший Роланд:

      – Купил?

      Меченый отрицательно мотает головой и показывает взглядом на лежащее у его ног тело.

      Круча мгновенно трезвеет:

      – Ты?

      Кром кивает. И снова разводит руками, чтобы показать, что не виноват.

      Голова прищуривается, одним взглядом охватывает болтающийся на левой кнут, алую полосу, перечеркнувшую лицо, и поворачивается к продолжающей орать тетке:

      – Кто! Посмел! Ударить! Моего! Первача?!

      Тетка прерывается на полуслове, непонимающе смотрит сначала на Крома, потом на Кручу и багровеет от возмущения:

      – Он срезал у мужа кошель, а потом пытался юркнуть в толпу!!!

      – Юркнуть?! Он?! – переспрашивает Роланд и начинает хохотать: – Уа-ха-ха! Юркнуть!! В толпу!!!

      – Что тут смешного?! – возмущенно шипит тетка. – Я…

      Тут к хохоту Кручи присоединяется сначала один из кузнецов, затем какой-то пожилой ворон[24], а через несколько ударов сердца смеется уже вся площадь.

      Смех прерывается только тогда, когда к нам пробиваются городские стражники:

      – Что тут происходит? Кого грабят и убивают?! Тихо!!!

      – Ограбили – его… – дождавшись, пока толпа угомонится, веско роняет Роланд и кивает на бездыханное тело. Потом вытаскивает из-за нагрудника кожу[25] и показывает ее десятнику: – Перед тем как он начал возводить напраслину на моего первача и ни за что ни про что перетянул

23

Коса – местное название плетеной части кнута, так называемого «тела».

24

Ворон – в просторечии – сотрудник королевского суда.

25

Кожа – знак принадлежности к гильдии охранников. Представляет собой кусок кожи с нанесенным на нем клеймом гильдии, именем и прозвищем охранника, а также двумя-тремя его приметами. С ростом статуса в гильдии кожа меняется.