Ребенок на заказ, или Признания акушерки. Диана Чемберлен

Мне хотелось вскочить с постели и схватить моего ребенка. Но я только протянула руки и позволила Ноэль опустить в них девочку.

      Сэм склонился ко мне, и мы оба уставились в личико нашей дочери. Я скинула крошечный желтый чепчичек с ее головки, открыв светлые каштановые волосики. Щечки у нее были кругленькие и розовые. Бровки – бледные полумесяцы. Она мигнула и взглянула на нас, ничего не видя, но с интересом, как будто хотела убедиться, с каким нетерпением и тревогой мы ее ожидали. И я почувствовала, как глаза наполнились слезами при созерцании этого чуда. Я не могла оторвать от нее взгляд, но Сэм поднял голову и взглянул на Ноэль. Она с улыбкой сидела в ногах кровати.

      – Мы назовем ее Ноэль, – сказал он.

      Я успела заметить, как улыбка исчезла с ее лица.

      – Нет-нет, не надо. – Это прозвучало у нее как предупреждение.

      – Да, – сказала я. – Мы так хотим.

      Даже без контактных линз я увидела, как краска залила ее лицо.

      – Пожалуйста, не надо, – сказала она. – Обещайте мне, что вы не обремените это дитя моим именем.

      – Ладно, – сказали мы вместе с Сэмом, видя, что огорчили ее. Я ничего не понимала. Она ненавидит свое имя? Мне оно всегда казалось красивым, такое лирическое и выразительное. Но по какой-то причине наше намерение ее расстроило. Впрочем, это не имело значения. Мы выбрали другое, звучное имя для нашей красавицы-дочери.

      Сейчас, сидя в церкви рядом с родившейся в ту ночь дочерью, я вспоминала мою близость с ней. Физическую. Эмоциональную. Духовную. Она так рано расцвела между нами. Как могла эта близость перейти в такое невыносимое противостояние? Была ли надежда ее когда-нибудь вернуть?

      6

      Эмерсон

      Господи, я чувствовала себя как зомби. После службы все собрались у меня, но я с трудом могла пробираться по своим собственным комнатам. Лица и голоса слились в какую-то массу. Почти все были в черном, кроме меня. Я надела мою любимую зеленую блузку и цветастую, зеленую с коричневым, юбку, которая стала мне тесновата в талии. Просто вытащила все из шкафа утром, не раздумывая. В любом случае, Ноэль терпеть не могла черного.

      Я только смутно сознавала происходящее: Дженни и Грейс ушли наверх, чтобы избежать общества взрослых. Нанятый Тарой кондитер скользил из комнаты в комнату с подносами с брускеттой и креветками; Тед постоянно следил за мной глазами. Он знал, что я в плохом состоянии. Я была рада, что мать Ноэль с сопровождавшим ее социальным работником уехали сразу после службы. Не думаю, что я могла бы дольше переносить ее скорбь.

      Тара, как всегда, вела светские разговоры, но преимущественно держалась поближе ко мне. Тед и Йен заняли свои места в уголке, разговаривая, скорее всего, о спорте. Я как-то еще не привыкла видеть их вместе без Сэма. Вот теперь и Ноэль уже нет. Мало того, мне позвонили утром из больницы и сообщили, что они переводят моего любимого дедушку в хоспис. Я постепенно теряю всех. Теперь уже долго ничто не поправится.

      Пришли несколько волонтеров, работавших в детской программе Ноэль. Я знала большинство из них, но поверхностно.